а жизнь, гадай, как повернёт,
и бьётся сердцем лист осины,
вмерзая в первый тонкий лёд.
И где ему тепло и место,
живое чувствует нутром…
Зима вся в белом, как невеста,
не помнит осень в золотом.
***
Впали в кому до февраля
клёны, ивы и тополя,
ясень выгнул спину дугой,
липа медной звенит серьгой.
Все сугробы упали ниц —
две луны на груди синиц,
тень сирени сошла с ума —
стала белым пленом зима.
К свету окон – роем метель,
я к тебе мотыльком летел…
Знает ночь – наших снов ловец:
время – стук двух родных сердец.
Владимир КОЛАБУХИН. Незабываемое
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
Ну, вот и схлынули морозы,
Снегов слетело одеяло,
И закудрявились берёзы,
И на душе отрадней стало.
Но почему ты с грустным взглядом?
Куда спешила на рассвете?
Какой грозой запахло рядом,
Что ты прошла, мне не ответив?
МАЙСКИЙ ДЕНЬ
Майский день тих и ясен на диво
И цветочным дыханьем богат.
Но жемчужными слёзками ива
Грозовой предвещает закат.
Что ж, пусть ливень прольёт с гулом-гудом,
Пусть прохладен он будет и спор,
Лишь опять засияли бы утром
Синь небес и цветковый узор.
В СОРОК ПЕРВОМ
То было время грозовое:
Земля и небо – всё в огне.
И город наш, что под Москвою,
Был с фронтовыми наравне.
Без роздыха рвались снаряды,
Дома валились и сады.
Не то что хлебу – были рады
Мы горьким щам из лебеды.
Но что они для карапузов,
Те щи пустые – лишь вода.
И, подтянув к груди рейтузы,
Мы к свалке двинулись тогда.
Был слух такой – туда порою
Из кухонь всех госпиталей
С картофельною шелухою
Бросали клубни погнилей.
Лишь жёлтый гипс да бинт кровавый
На свалке мы с дружком нашли.
И хуже не было отравы
Для впечатлительной души.
Домой летели – как поближе,
Зажав сырой ладонью рот…
Мне о войне не надо книжек —
Забыть ли сорок первый год?!
В СТАРИННОМ ГОРОДКЕ
Ветер в берега волною хлюпал.
С косогора древнего окрест
Смотрят в дали церкви синий купол
И трёхпалый золочёный крест.
Солнце в Волгу опускает вожжи —
Утомилось за день на ходу.
Женщины, как встарь, бельё полощут
На морёном, крохотном плоту.
Тишина… И вдруг – не сон мне снится! —
На спокойный, на речной простор
Вылетает сказочною птицей
Ярко-белый, быстрый «Метеор».
***
Ах, как ветер бедовый ласкает
Твои лёгкие, светлые волосы!
Ах, как нежно опять обнимают
И целуют тебя гладиолусы!
Полон город беспечными птицами,
Что поют и к плечам твоим рвутся…
Отчего же никак не решиться мне
К гордой стати твоей прикоснуться?
Прочь сомнения, страхи и грёзы!
Позабуду я робость былую,
Принесу тебе свежие розы
И в кольце крепких рук зацелую.
ИЮНЬ
Июнь… Июнь…
Пух тополиный
Завис бессильно над землёй,
Сомлевший в горечи полынной
В невиданный доселе зной!
Вдали —
Ни облачка, ни грома…
И полыхает горизонт
Закатным пламенем багровым,
Рождающим
Вечерний звон.
***
Опять хлеба заколосились,
И голубеет в поле лён,
Стрижи над Волгой в небе синем,
И воздух мёдом напоён.
Мой милый край, краса земная,
Лесов прохлада в летний зной!..
Земля – такая мне родная…
Здесь всё и навсегда со мной:
И бирюзовый отблеск Волги,
И копны, вставшие рядком,
И жаворонка голос звонкий,
И танец пчёлки над цветком…
***
До чего всё сложно в мире этом…
Вот опять мне вспомнилось былое —
Так тебе шло платье голубое,
И глаза сияли тёплым светом!
Но однажды ты пришла в печали,
Лёгких рук не вскинула на плечи,
И погасли в океане млечном
Свечи звёзд, счастливые вначале.
А потом, прощаясь на вокзале,
Мне платком махнула ты и скрылась…
Стынут звёзды. Где ты? Как случилось,
Что они судьбой нас не связали?
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Прилетел он к нам, скорый на встречу,
Тучей белых назойливых мух,
Появился внезапно, под вечер,
Закружился, как тополя пух.
У берёзонек выбелил кудри,