Утром шестого дня поток заданий стал иссякать. Примерно в то же время работа пошла на спад повсюду. По отделу пронесся глубокий и, так сказать, затаенный вздох. Великий негласный подвиг совершен. В 12.00 неожиданно объявили, что до завтрашнего утра сотрудники министерства свободны. С книгой в "дипломате" (во время работы он держал его между ног, а когда спал — под собой) Егор пришел домой, побрился и едва не уснул в ванне, хотя вода была чуть теплая.
Сладостно хрустя суставами, он поднялся по лестнице в комнатку у мистера Синьлю. Усталость не прошла, но спать уже не хотелось. Он сел в засаленное кресло и расстегнул портфель. На самодельном черном переплете толстой книги заглавия не было. Печать тоже оказалась слегка неровной. Страницы, обтрепанные по краям, раскрывались легко — книга побывала во многих руках. На титульном листе значилось:
МОУЦЗЫ. Знание превыше всего.
Он хотел сразу начать чтение, но тут услышал на лестнице шаги Юлии и встал, чтобы ее встретить. Она уронила на пол коричневую сумку с инструментами и бросилась ему на шею. Они не виделись больше недели.
— Книга у меня, — объявил Егор, когда они отпустили друг друга.
— Да, уже? Хорошо, — сказала она без особого интереса и тут же занялась приготовлением кофе.
К разговору о книге они вернулись после того, как полчаса провели в постели. Вечер был нежаркий, и они натянули на себя одеяло. Снизу доносилось привычное пение и шарканье ботинок по каменным плитам. Могучая краснорукая женщина, которую Егор увидел здесь еще в первый раз, будто и не уходила со двора. Не было такого дня и часа, когда бы она не шагала взад-вперед между корытом и веревкой, то затыкая себя прищепками для белья, то снова разражаясь зычной песней. Юлия перевернулась на бок и совсем уже засыпала. Он поднял книгу, лежавшую на полу, и сел к изголовью.
— Нам надо ее прочесть, — сказал он, — Тебе тоже. Все, кто в Братстве, должны ее прочесть.
— Ты читай, — отозвалась она с закрытыми глазами. — Вслух. Так лучше.
Часы показывали шесть, то есть 18:00. Оставалось еще часа три-четыре. Он положил книгу на колени и начал читать:
"История развития любого общества, начиная от первобытнообщинных времен, подобна жизни на краю вулкана - по большей части тот спит, и почва, удобренная его пеплом, благодатна как для выращивания растений, так и для выпаса скота. Но в моменты, когда начинается извержение, приходится спасаться бегством, подчас лишаясь всего нажитого. Особенно это применимо к Новому Времени - вплоть до эпохи Великих Географических Открытий и появления первых мануфактур практически повсюду общество состояло из двух классов, условных "верхов" и "низов", между собой почти не соприкасавшихся, не имея общих устремлений, и оттого практически не было успешных восстаний, лишь "дворцовые перевороты". Нарождающийся капитализм привёл к появлению третьего, "среднего", класса, располагавшего средствами, которых вечно не хватало "верхам", но не имевшего реальной власти. Именно этот класс стал инициатором революций, приводивших к смене элит.
Пока вождь племени, король, император или президент прочно держит власть в своих руках, царит период относительного спокойствия. Однако везде и всегда существуют недовольные, и когда власть ослабевает, - либо теряя веру в себя, либо вследствие утраты способности к эффективному управлению, возрастет риск устранения от власти. В отличие от "дворцовых переворотов", вносящих немного изменений, которые отражались бы на жизни низов общества, в ходе революций происходит встряхивание всех его слоёв, вдохновлённых обещаниями скорого наступления светлого будущего и всеобщего процветания, щедро раздаваемых организаторами и идейными вдохновителями. Однако какие бы благородные цели не ставили перед собой ниспровергатели "старого мира", подчас искренне веровавшие в декларируемые ими же высокие идеалы, суровая реальность со временем брала своё. Из их среды неизменно выделялись те, кого мало интересовали отвлечённые понятия, куда больше практическая сторона бытия; именно они и брали в свои руки бразды правления. А наивные романтики постепенно отправлялись в небытие - и хорошо если только политическое. И структура пирамиды общества восстанавливалась вновь - до следующих потрясений.