— Сколько пальцев, Егор?
— Четыре.
Стрелка дошла до шестидесяти.
— Сколько пальцев, Егор?
— Четыре! Четыре! Что еще я могу сказать? Четыре!
Стрелка, наверно, опять поползла, но Егор не смотрел. Он видел только тяжелое, суровое лицо и четыре пальца. Пальцы стояли перед его глазами, как колонны: громадные, они расплывались и будто дрожали, но их было только четыре.
— Сколько пальцев, Егор?
— Четыре! Перестаньте! Как вы можете? Четыре!
— Сколько пальцев, Егор?
— Пять! Пять! Пять!
— Напрасно. Вы лжете. Вы все равно думаете, что их четыре. Так сколько пальцев?
— Четыре! Пять! Четыре! Сколько вам нужно. Только перестаньте, перестаньте делать больно!
Вдруг оказалось, что он сидит и Личжэн держит его за плечи. По-видимому, он на несколько секунд потерял сознание. Захваты, державшие его тело, были отпущены. Ему было очень холодно, он трясся, зубы стучали, по щекам текли слезы.
— Вы — непонятливый ученик, — мягко сказал Личжэн.
— Что я могу сделать? — со слезами пролепетал Егор. — Как я могу не видеть, что у меня перед глазами? Два и два — четыре.
— Не всегда. Иногда три или пять. Иногда сколько угодно. Вам надо постараться. Вернуть душевное здоровье нелегко.
Он уложил Егора. Захваты на руках и ногах снова сжались, но боль потихоньку отступила, дрожь прекратилась, осталась только слабость и озноб. Личжэн кивнул человеку в белом, все это время стоявшему неподвижно. Человек в белом наклонился, заглянув Егору в глаза, проверил пульс, приложил ухо к груди, простукал там и сям; потом кивнул Личжэну.
— Еще раз, — сказал Личжэн.
В тело Егора хлынула боль. Стрелка, наверно, стояла на семидесяти — семидесяти пяти. На этот раз он зажмурился. Он знал, что пальцы перед ним, их по-прежнему четыре. Важно было одно: как-нибудь пережить эти судороги. Он уже не знал, кричит он или нет. Боль опять утихла. Он открыл глаза, Личжэн отвел рычаг.
— Сколько пальцев, Егор?
— Четыре. Наверное, четыре. Я увидел бы пять, если б мог. Я стараюсь увидеть пять.
— Чего вы хотите: убедить меня, что видите пять, или на самом деле увидеть?
— На самом деле увидеть.
— Еще раз, — сказал Личжэн.
Стрелка остановилась, наверное, на восьмидесяти — девяноста. Егор лишь изредка понимал, почему ему больно. За сжатыми веками извивался в каком-то танце лес пальцев, они множились и редели, исчезали один позади другого и появлялись снова. Он пытался их сосчитать, а зачем — сам не помнил. Боль снова затихла. Он открыл глаза, и оказалось, что видит то же самое. Бесчисленные пальцы, как ожившие деревья, строились во все стороны, скрещивались и расходились. Он опять зажмурил глаза.
— Сколько пальцев я показываю, Егор?
— Не знаю. Вы убьете меня, если еще раз включите. Четыре, пять, шесть… честное слово, не знаю.
— Уже лучше, — сказал Личжэн.
В руку Егора вошла игла. И сейчас же по телу разлилось блаженное, целительное тепло. На мгновение он почувствовал благодарность к Личжэну. И тут же одёрнул себя: Личжэн - враг. В его власти прекратить пытки, вывести его из-под удара. Есть ведь способы – устроить побег, потом изменить имя, внешность, отправить на проживание куда-нибудь подальше от столицы. Но вместо этого лишь новые мучения.
— Вы знаете, где находитесь? — спросил его мучитель.
— Догадываюсь. В Минипере.
— Знаете, сколько времени вы здесь?
— Не знаю. Дни, недели, может быть месяцы…
— А как вы думаете, зачем мы держим здесь людей?
— Чтобы заставить их признаться.
— Нет, не для этого. Подумайте еще.
— Чтобы их наказать.
— Нет! — воскликнул Личжэн. Голос его изменился до неузнаваемости, а лицо вдруг стало и строгим и возбужденным. — Нет! Хотите, я объясню? Чтобы вас излечить! Сделать вас нормальным! Вы понимаете, Егор, что тот, кто здесь побывал, не уходит из наших рук неизлеченным? Мы не просто уничтожаем наших врагов, мы их исправляем. Вы понимаете, о чем я говорю?
Он наклонился над Егором. Лицо его, огромное вблизи, казалось отталкивающе уродливым оттого, что Егор смотрел на него снизу. И на нем была написана одержимость, сумасшедший восторг. Сердце Егора снова сжалось. Если бы можно было, он зарылся бы в койку. Он был уверен, что сейчас Личжэн дернет рычаг просто для развлечения. Однако Личжэн отвернулся. Он сделал несколько шагов туда и обратно. Потом продолжал без прежнего исступления: