Настрелявшись по КаПэ полка, Вторая точка постепенно затихла. В спальном СПСе завесили вход одеялом, расклепали трассер, попыхтели трубкой, вяло поматерились вполголоса и ровно засопели, а мы с Бендером остались на постах. Чёрное ночное небо пару часов подышало на нас вселенским холодом, затем на востоке выкатило из-за хребта маленький ковшичек, и окрасилось в светло-голубой цвет. Звёздный ковшик вылез со стороны Пакистана и вытянул за собой рассвет.

Бендер оповестил о смене постов осипшим от ночного дубака голосом. Затем подошёл к спальному СПСу, встал на четвереньки и полез внутрь, вибрируя всем телом от холода. Внутри СПСа пахло армейскими сапогами и кое-как перебродившей в желудках фасолью с обдирными сухарями. Шабанова, свернувшегося калачиком под одеялом, он ткнул кулаком в зад.

- Рядовой Герасимович пост сдал.

Андрюха вылез из-под одеяла, поёжился, потряс башкой, двинулся на карачках к выходу. В темноте он наступал руками и коленями на конечности Ефремова и Хайретдинова. Потревоженный Хайретдинов с закрытыми глазами приподнялся на локте, нащупал в темноте свой автомат, невнятно матюгнулся и снова ткнулся головой в вещмешок, служивший ему подушкой. В вещмешке звякнул пустой армейский котелок и ещё какие-то железяки.

Андрюха вылез из СПСа, пошагал на дежурство в траншею Бендера, а я всё ещё торчал в своей башне. По приказу «Графика» дежурство велось парными постами круглые сутки. Меня сменить было некому, поэтому после рассвета я не ушел в спальный СПС вместе с Олегом.

С восходом солнца на Первом посту под жестяной лист напихали аммонала, и подожгли. Через несколько минут Зуб Дракона затянуло смрадом подгорающей тушенки, и после непродолжительной «атаки меркаптанами» личному составу гарнизона выдали для поедания поджаренный провиант.

Едва мы устроились в «Идальне» с горячими продуктами питания, по скале звонко ударила тяжёлая пуля, отрикошетила от базальта и, звеня, как циркулярка, пропела песню пропеллера вдоль всего хребта. Через пару секунд из Хисарака долетел звук выстрела.

- Ах вы, скоты! - Хайретдинов воткнул ложку в «Завтрак туриста» без бульона, но с поджарками. - Я вам сейчас покажу!

Прапорщик выпрыгнул из «Идальни», вскарабкался на скалу, встал там в полный рост, вдохнул волосатой грудью много разреженного воздуха и заревел, как тепловоз, в сторону Хисарака:

- Э-э-эй-й-й, бача-а-а-А-А-А!!!

Рёв Прапора рокотом прокатился по ущелью Хисарак, как по гигантскому коридору, перекатился через скалы и уступы, эхом вернулся назад.

- Во, нормально! Значит, слышат! – Весело крикнул нам Хайретдинов. Затем снова повернулся к Хисараку, сложил руки рупором возле лица и заревел пуще прежнего:

- Э-э-эй-й-й, бача-а-а-А-А-А!!! Пожра-а-ать спокойно да-а-а-ай! Пайка бухор-бухо-о-о-О-О-ОР! Твою, горбатого ослогрёба ма-а-а-а-А-А-А-АТЬ!!!

Горное эхо туда-сюда носило по ущелью рокот, издаваемый Хайретдиновым. ДШК стрелять перестал. Похоже, пацаны прониклись.

- Я понял, почему в Хисараке нет галок и ворон. – Ефремов передёрнул плечами, как будто стряхнул с себя пробежавшие по спине мурашки. – Вот вернётся товарищ прапорщик в родную Татарию, так и там тоже все галки и вороны разбегутся. Или сдохнут.

Хайретдинов задним ходом слез со скалы, забрался в «Идальню», взял банку с торчавшей из «Завтрака туриста» ложкой. – У меня голос, как у Левитана. Скажи, студент?

Я ничего не ответил, потому что сидел и смеялся с набитым ртом. Пока завтрак горячий, надо было его употре блять. Второй раз никто греть не станет.

После завтрака никто не отменил приказ «Графика» заминировать все подходы к посту, поэтому мы с Бендером и Шабановым набрали необходимых причиндалов и полезли за бруствер, с целью затянуть вертолётку растяжками заградительных мин и обозначить по периметру «сигналками». Занятие нам предстояло весьма непростое, потому как из Хисарака снова начал стрелять душманский ДШК. По Закону Глобального Западлизма мины следовало устанавливать именно на том склоне, по которому прилетало. Душманы базируются в Хисараке, и оттуда пойдут на нас, если что-нибудь начнётся.

Ясен пень, что душманы следили за нами, и пулемётчик ДШК тоже. Причем негодяй смотрел на наш пост через прицел, и, скорее всего, через оптический. И чё будет, если пулемётчик нас троих заметит? Очевидно начнёт стрелять. Он же не в качестве термометра там сидит, а в качестве стрелка. А пуля у ДШК большая, она рассчитана на уничтожение авиационной и легкобронированной техники. Если такая пуля попадёт человеку в конечность, то нахрен её оторвёт. Если в туловище, то ранение будет несовместимо с жизнью.