— Я рукастый, — сказал Жан-Жан.
Бланш тихонько засмеялась, и Жан-Жан погладил ее по волосам.
Он был счастлив.
Так счастлив, что ему вдруг стало немного страшно.
Он вспомнил, что счастье имеет один ужасный недостаток: рано или поздно оно кончается.
Марианна выслушала план Белого и нашла его провальным и глупым, но, поскольку Серый никак не отреагировал, а Черный, облеченный новой властью, заявил, что план «суперский», она ничего не сказала.
Так что Белый сделал все, что надо было сделать, и это сработало.
После этого они отправились в путь.
Марианна злилась, Марианна не желала разговаривать, Марианну все достало, Марианне хотелось врезать по этим чертовым волчьим мордам, но при этом что-то в Марианне шалело от Белого, и это что-то, кажется, начинало брать верх над ее рассудком.
Марианна была сама не своя. Марианна чувствовала себя как «Лигомм Тач Оптимум», дерьмовое вещество, изобретенное в агропромышленных лабораториях Каргилл в Миннесоте, — эта смесь крахмала, желирующих средств и ароматизаторов в совершенстве имитировала моцареллу. Сегодня все идиоты, которые покупают замороженную пиццу или ходят в «Пицца Хат» и думают, что едят пиццу «Каса Ди Мама Кватро Фромаджи», печенную на камнях, с «аутентичным вкусом», на самом деле заглатывают изрядное количество этого «аналога», бездушного теста, имеющего к коровам не больше отношения, чем планер к носорогам.
Марианна чувствовала, что аутентичность всего, что она делала в жизни до сих пор, все ее ценности — эффективность, результативность, гибкость, конкурентоспособность, дух соревнования и культура предприятия, — сегодня исчезли, как не было их. Она становилась кем-то другим, похожим на заменитель сыра для пиццы «Лигомм Тач Оптимум»: еще пыталась быть как Марианна, говорила и двигалась как Марианна, но душа у нее была не Марианнина.
Про свою душу Марианна теперь и не знала, из какого она теста.
И это выводило ее из себя.
Если это и есть любовь, то будь она проклята, эта любовь.
Размышляя обо всем этом, пока машина катила по безымянной автостраде сквозь ночь чернее шерсти Черного, она оперлась о плечо Белого.
В ответ Белый обнял ее одной рукой.
Они сидели вдвоем на широком заднем сиденье семейного «Пежо-505» Серого. Серый вел машину, а Черный рядом с ним, расплющив нос о стекло, спал сном, по виду близким к смерти.
Марианна положила голову на колени Белому и почувствовала, что у него встает.
Это впечатляло, причиндал Белого был размером с бутылку «Дрефта», это, если кто не знает, средство для мытья посуды.
Ей захотелось у него отсосать, и она отсосала.
Белый блаженно вздохнул, и она подумала, что, наверно, сосать у нее получается хорошо.
Она это обожала.
Она ненавидела это обожать.
Как «Лигомм Тач Оптимум», она больше не знала, кто она.