— Я не знаю.

— Он опубликовал статью в научном журнале! Статью, в которой изложил весь процесс. Он опубликовал ее в бесплатном журнале, который рассылался во все агропромышленные компании Соединенных Штатов!

— Ну и? — спросил Жан-Жан.

— Ну и? Ну и он так и не зарегистрировал патент, никогда!

— Самое удивительное, что никто не ухватился за идею сразу, — заметил Карл.

— Да, пришлось ждать двадцать лет! Но двадцать лет спустя Рэй Крок, владелец «Макдоналдс», в поисках возможностей продавать помимо говядины курятину, наткнулся на эту статью и — бинго! В 1980-м «Макдоналдс» выпускает на рынок чикен макнаггетс!

— Невероятный успех!

— Миллиардные прибыли!

— А что Роберт С. Бейкер, как вы думаете?

— Этого я тоже не знаю, — ответил Жан-Жан, чувствуя, как в нем поднимается легкое раздражение.

— Очень просто: все о нем забыли, и он ничего не получил. Ни цента!

— А это противоестественно! Это не в порядке вещей! Роберт С. Бейкер не сумел держать под контролем то, что породил, ему и в голову не пришло, что есть такая простая и прекрасная штука, которая называется «копирайт»! — заключил Тео.

Наступило молчание. Карл и Тео, казалось, медитировали над этой историей как над строфой из Священного писания.

— Я все же не вижу здесь связи с Бланш, — решился Жан-Жан.

Тео прикрыл глаза, будто раздумывал, как лучше объяснить разницу между кругом и квадратом четырехлетнему ребенку.

— Что вам нужно, так это перестать мыслить в сегментарной манере, попробуйте посмотреть на вещи глобально, необходимость расстаться с Бланш косвенно связана с порядком вещей. Когда Рэй Крок защитил рецепт наггетсов копирайтом и дал разрешение сотням других марок, за приличные роялти, продавать замороженный эквивалент в крупных торговых сетях, это повлияло на рост упомянутых сетей, а стало быть, на цифру товарооборота в этих сетях, а следовательно, на количество рабочих мест и зарплаты служащих, и, таким образом, на благосостояние их детей, которые сами, получив образование, стали активными потребителями, шестеренками, так сказать, глобального роста. Все содержится во всем, если мы не расстанемся с Бланш, это подорвет имидж нашей марки, что грозит снизить, пусть даже немного, норму прибыли, таким образом, из двух миллионов людей, работающих у нас или прямо или косвенно от нас зависящих, кто-то рискует потерять свое место, снизив тем самым качество нашей работы и опять же имидж нашей марки.

— Процесс фидбека, — вставил Карл.

— Чертов процесс фидбека, — уточнил Тео.

У Жан-Жана пересохло в горле. От кофе во рту остался угольный привкус. Он мечтал о стакане воды, но попросить не смел. Он спрашивал себя, насколько же еще затянется встреча, и молился, чтобы не слишком долго, но Тео Эйхман далеко еще не закончил.

— Как ни крути, единственный возможный ответ на вопрос о существовании человека на земле таков, что он существует, чтобы держать под контролем систему, это он делает лучше всего, в этом его главный талант. И контроль над живым был лишь этапом в куда более обширном процессе, в процессе, уходящем корнями в долгую эволюцию, начинающуюся с укрощения огня, освоения земель, рыночной экономики, копирайта Рэя Крока на рецепт наггетсов, приватизации питьевой воды маркой «Нестле», приватизации морской воды маркой «Эппл», приватизации размножения человека и колоссального рынка, который она открыла всем промышленным группам… Живое — лишь этап, и другие вещи происходят на очень, очень высоком уровне!

— На очень, очень высоком уровне, — повторил Карл.

С Жан-Жана было довольно. Неумолимая логика братьев Эйхман угнетала его донельзя. Он хотел выбраться из этой душной квартирки, хотел сесть в машину с Бланш и уехать как можно дальше от всего этого. Чтобы никогда больше не слышать о «рынке», «нормах прибыли», «торговых сетях» или даже просто «коммерции». Он просто больше не мог, он дошел до предела.

Он встал, наверно, слишком резко, Тео и Карл Эйхманы посмотрели на него с некоторым удивлением, как две лисицы, потревоженные в курятнике. Должно быть, нечасто их вот так перебивали.

Как бы то ни было, Жан-Жан уже плевать хотел на производимое им впечатление.

— Я думаю, нам пора, — сказал он, — все это очень интересно, но у нас впереди долгая дорога.

Карл и Тео тоже встали, с аристократическим изыском пожали ему руку и расцеловали Бланш.

— Позаботьтесь о ней, — сказал Тео.