Буря разошлась вовсю. Ночь, наверное, будет страшная, и завтрашний день тоже, потому что за сутки такой ураган не утихнет.
Васкес и не думал возвращаться к себе, он не мог оторвать взгляда от горизонта. Судно в темноте было плохо видно, но время от времени появлялись его сигнальные огни — когда волны, ударявшие в борта, заставляли корабль поворачиваться. Было понятно, что он не слушается руля. Может быть, лишившись части мачт, потерял управление. Скорее всего у него не осталось парусов.
Зеленые и красные сигналы означали, что судно — парусник: у парохода был бы белый огонь на штаге фок-мачты. Значит, нет и машины, которая помогала бы бороться с ветром…
Васкес метался по берегу в отчаянии от того, что бессилен предотвратить беду. Так нужен был луч маяка, чтобы рассеять тьму! Но маяк не горит уже почти два месяца…
Внезапно Васкесу показалось, что парусник еще сможет избежать столкновения с берегом, если будет знать о его близости. На берегу валялись куски дерева, обломки судов. Что, если собрать их в кучу, подложить водорослей, зажечь костер и дать ветру раздуть его?
Может быть, на судне заметят огонь и успеют свернуть, хотя до берега оставалось не больше мили?
Васкес немедленно принялся за дело. Он собрал куски дерева и сухие водоросли. Костер был готов.
Слишком поздно! Из темноты появилась громада, чудовищные волны с ужасающей стремительностью, поднимая ее, несли к берегу. Прежде чем Васкес успел пошевелиться, она со скоростью урагана налетела на рифы.
Страшный грохот, затем крики ужаса, быстро смолкшие… Потом не стало слышно ничего, кроме свиста ветра и рева бьющегося о берег моря…
Назавтра, когда взошло солнце, буря неистовствовала по-прежнему. Море было белым до самого горизонта. У края мыса пенились волны высотой в пятнадцать-двадцать футов, и ветер разносил брызги по берегу. Отлив и шквал с невообразимой яростью сталкивались у входа в залив. По грозному виду неба было понятно, что буря не утихнет несколько дней, — для Магеллании это не редкость.
Васкес, проснувшись на рассвете среди вихрей песка, оценил обстановку: было совершенно очевидно, что в этот день шхуна не сможет выйти в море. Легко себе представить, как злились на помеху Конгре и его банда!
В двух сотнях шагов от Васкеса, на северном склоне мыса, вне залива, лежало разбитое судно. Это был трехмачтовик водоизмещением примерно в пятьсот тонн. От его мачт, обломившихся на высоте фальшборта, осталось только три пенька — может быть, капитану пришлось обрубить мачты, чтобы выбраться, а может, они сломались во время крушения. На поверхности моря не плавал ни один обломок, возможно, ветер отогнал их к дальнему берегу залива.
Если это так, то Конгре уже знает, что на скалах мыса Сан-Хуан лежит разбитое судно, и надо быть осторожным.
Убедившись, что у входа в залив еще не показались пираты, Васкес приблизился к месту катастрофы. По малой воде он смог обойти кругом погибшее судно. На корме прочитал надпись: «Сентьюри. Мобил».
Значит, это было американское судно, его порт приписки — столица южного штата Алабама, на берегу Мексиканского залива.
Вся команда «Сентьюри», видимо, погибла, а от судна осталась лишь бесформенная груда обломков. Корпус от удара раскололся надвое. Волна вынесла груз из трюма. Куски обшивки, шпангоутов, рангоутов, рей валялись здесь и там на рифах, обнажившихся, несмотря на яростный шквал. Ящики, тюки, бочки были разбросаны вдоль мыса и по берегу.
Остов «Сентьюри» лежал на суше, и Васкесу удалось проникнуть внутрь.
Там волны разворотили все, что только можно было разворотить. Они оторвали доски палубы, разрушили ют, разнесли бак, сломали руль. Удар о скалы довершил разрушение.
Васкес громко позвал, но не получил ответа. Он спустился в трюм, но там не было ни единой живой души и ни одного трупа. Должно быть, несчастных смыло волной, или они утонули, когда «Сентьюри» ударился о скалу.
Васкес снова сошел на берег и принялся изучать выброшенные морем обломки.
«Очень может случиться, — думал он, — что я найду ящик консервов, которых мне хватит на две-три недели».
В самом деле, вскоре он подобрал бочонок и ящик, переброшенные волнами через рифы. На них было написано, что лежит внутри. В ящике оказались сухари, в бочонке — солонина. Это был запас хлеба и мяса на два месяца!
Васкес отнес продукты в пещеру и вернулся на край мыса, чтобы взглянуть на залив. Он обогнул скалу, и ветер, ворвавшийся в залив, ударил ему в лицо.