— Вот как? — Натаниэль покачал головой. — Цвика, вы ведь общались через переводчика. Возможно, это ваша фантазия.

— Во-первых, я юрист, — возразил адвокат. — В подобных ситуациях фантазия мне попросту противопоказана. Во-вторых, не зная языка, не понимая слов, лучше улавливаешь оттенки интонаций. Поверьте, с этим предполагаемым свидетелем не все так просто.

— И куда, по-вашему, он делся потом? — спросил Натаниэль. — Испарился?

— Не знаю.

— Вы не знаете. Это понятно. А полиция? Полиция знает?

— Полиция сейчас занимается розыском этого пропавшего свидетеля. Кстати, я подозреваю, что именно определенные подозрения полиции в его отношении и не позволили предъявить обвинение задержанной.

— На дверной ручке тоже нет отпечатков?

Грузенберг покачал головой.

— Понятно. То есть ни черта непонятно. — Розовски отложил протокол. — Как вы сказали? Ей до сих пор не предъявлено обвинение?

— Нет. Это значит, — адвокат посмотрел на часы, — что через девять часов ее обязаны будут освободить. Истечет сорок восемь часов с момента задержания.

— В чем же дело? — Розовски по-настоящему удивился. — Ее освободят, суда не будет, ваша помощь не понадобится. Следовательно, и моя тоже.

— Я уверен, что наутро ее вновь арестуют, — мрачно сказал адвокат. — Или через пару дней. Интуиция подсказывает мне, что полиция не отыщет этого третьего, присутствовавшего на ужине. И вновь вернется к попыткам обвинить мою подзащитную.

— Интуиция?

— Если хотите — опыт.

— Понятно. — Розовски вернул адвокату запись допроса.

— Что скажете? — выдержав небольшую паузу, спросил тот.

Розовски пожал плечами.

— Странное впечатление, — сказал он. — Очень странное. Не знаю, что и сказать.

— А что вы посоветуете мне?

— Вам? — Розовски немного подумал. — Объясните, пожалуйста, Цвика, какой вы видите роль частного детектива в этом деле?

Адвокат долго смотрел в пустую кофейную чашечку. «Так, — подумал Натаниэль. — Есть подозреваемая, слепо верящая в астрологические прогнозы, и адвокат, гадающий на кофейной гуще. Мне пора становиться гипнотизером. Этим, как его… экстрасенсом».

Грузенберг поставил чашку на блюдце.

— Видите ли, Натаниэль, — сказал он хмуро, — я могу выиграть это дело только в одном случае.

— В каком же?

— Если будет найден настоящий преступник. Или преступники, не знаю. Понимаете?

Натаниэль внимательно посмотрел на него.

— Похоже, вы действительно верите в ее невиновность, — сказал он с удивлением. — Ну-ну.

— Я же вам уже говорил, — произнес с некоторой укоризной адвокат. — Я не верю ни единому ее слову. Так, как она рассказывает, — так просто не бывает. Не может быть.

— Но?

— Но в ее невиновность я верю. Не знаю почему. — Он замолчал, выжидательно глядя на детектива. Натаниэль неторопливо подошел к окну, поднял жалюзи. С улицы потянуло свежей влагой.

— Дождь, — сказал Розовски. — Вы любите дождь, Цвика? Я люблю. Когда-то любил снег… Скажите, ваша подзащитная обращалась в российское консульство? Или это предстоит сделать вам?

— Госпожа Головлева не обращалась в консульство. И не поручала этого мне.

Натаниэль отвернулся от окна и удивленно взглянул на адвоката.

— Не обращалась? — переспросил он. — И не поручала вам? Но вы, я надеюсь, собираетесь это сделать?

— Думаю, она этого не захочет.

— Почему?

— Непростая ситуация, — Грузенберг покачал головой. — Очень непростая ситуация. Видите ли, как я уже говорил, за две недели до этого печального происшествия моя подзащитная подала прошение о представлении ей израильского гражданства. Она приехала по туристической визе навестить родственников. Уже здесь обратилась в консульский отдел нашего МИДа с просьбой о перемене статуса на репатриантский. По Закону о возвращении она имеет на это право — как дочь еврея.

— Да, я уже понял, но почему она не хочет обращаться в консульство?

— Потому что она не сочла нужным поставить русское консульство в известность о своем решении.

— Да, дела… ~ протянул Розовски. — Выходит, она теперь никто? В смысле, ничья?

— Вот именно. Российское подданство она уже потеряла поскольку фактически нарушила закон, попросив о подданстве другое государство. А израильского еще не получила.

— Может, и не получит, — заметил Натаниэль.

— Надеюсь, что получит, — адвокат нахмурился. — Очень надеюсь. Хотя бы после того, как мы с вами докажем ее невиновность.

Розовски вернулся к столу, ничего не сказав на это. Перелистал зачем-то лежащие на краю бумаги, отбросил их в сторону.