Когда я возвратился окончательно из Бирмы в 1963 году и снова принялся трудиться в «Вокруг света», я напечатал там свой первый рассказ — был он совершенно реалистическим, барабанным, беспомощным и назывался характерно «Маунг Джо будет жить». В нем, как можно заранее догадаться, говорилось о несчастном бирманском труженике, которого укусила ядовитая змея, а советские товарищи-строители успели отвезти его в Пастеровский центр и тем спасли ему жизнь. Честное слово — писал и рыдал от умиления.
Должен признаться, что я плод запоздалого инфантилизма, что вообще свойственно моему, послевоенному, поколению. Мы сохранили в себе многие пионерские черты до тридцати — сорока лет. Сегодня мы говорим о шестидесятниках, как о властителях интеллигентных дум, но ведь они начинали проявлять себя на четвертом десятке. Мы шагали колоннами под лозунгами и наше пребывание в подростковой психологии было весьма удобно власти.
Казалось бы нонсенс — тридцатилетний мужик, журналист со стажем, видевший уже очень много, пишет, и достаточно искренне, ничтожный по мысли и исполнению, но абсолютно отвечающий идеологическим прописям рассказ, примитивный на уровне стенгазеты, и никто, я в том числе, не удивляется.
Мы любим сегодня поговорить о цензуре, которая нас душила. Это неправда. Цензоры сидели в нас самих — цензура нужна была только для немногих непокорных. Остальные тщательно проверяли себя до того, как показать рукопись редактору, а уж редактор заботился о том, чтобы не потревожить покой цензора. Цензоры ловили за руку не неблагонадежных, а неосторожных. К этой проблеме мы вернемся чуть позже, потому что она связана с появлением первого рассказа Кира Булычева в «Искателе».
Но до этого мне удалось потрудиться в «Искателе» в области фантастики и даже повлиять на развитие одной дружественной нам литературы.
Ради денег и удовольствия я занимался в «Вокруг света» переводами. К тому же не чурался созданием мелких заметок, благо в журнале они всегда нужны. Но, сами понимаете, журналы не любят, если одна и та же фамилия встречается там несколько раз. В глазах читателя это говорит о том, что журнал испытывает дефицит талантливых сотрудников и вынужден обходиться узким кругом авторов.
Когда в «Мире приключений» готовились к печати мои сказочки, я принялся лихорадочно придумывать очередной псевдоним, но как назло, ничего красивого в голове не рождалось. И тогда я подумал: это первые и последние сказочки в моей жизни, не буду я больше писать никакой фантастики. Пойду по пути наименьшего сопротивления… И я взял имя жены — Кира, прибавил фамилию мамы — Булычева, и получился Кир Булычев.
Если бы у меня было побольше времени или другое настроение, я родил бы псевдоним достойный и внушительный, на уровне Горького, Бедного или Беспощадного.
Редактор Детгиза Нина Беркова предложила как-то мне написать настоящую детскую книжку, чтобы в ней были приключения и дружба народов. И я начал писать повесть, которая выйдет в 1968 году под названием «Меч генерала Бандулы». Я не отношу ее к числу своих творческих удач и ни разу не переиздавал. В ней было все, что надо: и борьба бирманского народа с английскими угнетателями-завоевателями, и благородная помощь сегодняшней Бирме страны победившего социализма, и корни той дружбы… Единственное, в чем я могу себя похвалить: в повести не было липы, потому что Бирму я знал, в ее истории немного разбирался, людей представлял и старался не врать, как делали порой мои коллеги, описывая зарубежную зверскую действительность.
Но почему-то меня все больше тянуло к фантастике.
Нельзя сказать, что я не пробовал сил в этом направлении. Когда я жил в Бирме, я написал фантастическую повесть, скорее фантасмагорию «Русалка за сто тысяч», конечно не для печати, а для себя и своих друзей. Потом с той же целью создал сборник рассказов «Новая история человечества», но его пришлось спрятать подальше. К тому же начала писать фантастические рассказы моя жена Кира Сошинская, которую подталкивала к этому ее магаданская знакомая писательница, феминистка. Кира и хотела писать, и не хотела, я ее тоже толкал на этот путь и активно вмешивался в творческий процесс. За 1966 год, если я не ошибаюсь, Кира напечатала в «Искателе» четыре рассказа, еще несколько осталось в столе и не материализовались по разным причинам…