В таком состоянии старик пробыл до самого вечера, пока его не разбудил стук в дверь. Он приоткрыл дрожащие веки, из-под которых показались серые как металл глаза. Седой издал хриплый выдох и еле шевеля губами сказал: «Войдите…» Дверь отворилась и Кьярваль услышал знакомый, лязгающий голос: «П-прост-тите… Я… Я… п-приш-шел, чт-тобы… чтоб-бы п-помоч-чь… А вы… А вы од-дин?» «Заходи, юноша… Да, пока один… - старик с трудом с сел. – С чем ты пришел?»
- Я п-приш-шел п-пом-мочь… - Ян робко вошел в комнату.
Седой протер лицо, щелкнул костяшками пальцев.
- Подай мне ту сумку. Спасибо, - Кьярваль достал коробочку и вдохнул немного. – Так-то лучше.
- А чт-то это?
- Это неважно.
Настала неловкая пауза.
- Я хот-тел п-показ-зать в-вам кое-ч-что…
- Покажешь.
Снова тишина.
- В-вы п-поним-маете я…
- Не переживай, парень. Присядь. Успокойся. Нужно подождать Винса…
Ян, все еще не зная, куда себя девать, уселся на край кровати молодого охотника. Кьярваль вздохнул.
- Вино тут есть?
Алхимик немного встрепенулся.
- Н-не зн-наю. Э-эм… М-м… Мхм…
Старик заметил, как юноша колеблется, не решаясь о чем-то сказать.
- У тебя с собой что-то?
- Угу… Э-эт-то наст-тойк-ка… Н-на… гхэм… На п-плод-дах д-дик-кой яб… яб-блон-ни…
Cедой ненадолго задумался, но вздохнув добавил:
- Придется… Дай ее… Пожалуйста.
Ян, трясущейся от волнения рукой, порылся в своей сумке и протянул бурдюк Кьярвалю. Он уже не раз ловил на себе его недовольный взгляд и слышал неприятное фыркание, когда последний видел алхимика пьяным и слышал запах перегара. Люди и до этого так на него реагировали, но почему-то именно этот старик вызывал в нем столько страха и волнений. Если раньше бедолага переживал, что сам его вид - ободранного, воняющего, заикающегося и вечно пьяного затворника - раздражал седого, то теперь Ян боялся, что и его настойка старику, на дух не переносящему алкоголь, придется не по вкусу. Поэтому он очень настороженно и внимательно наблюдал за тем, как Кьярваль сделал пару глотков, стараясь уловить любые изменения в его лице. Седой закупорил бурдюк и отдал обратно. Ян принял его такой же трясущейся рукой, какой и подал. Старика передернуло, затем он немного встрепенулся, расправил плечи, потянул шею и добавил:
- Неплохая.
Алхимик немного успокоился и воодушевился. Ему даже захотелось поболтать еще больше, но из-за смущения юноша не смог внятно вымолвить и слова. Тем более, что старик, кажется, задремал или хотя бы притворялся таковым. Тогда и Ян тоже расслабился, прилег на кровать. Последние несколько месяцев его жизни выдались слишком нервными и изматывающими, большая часть воспоминаний о которых сильно смазалась из-за постоянной выпивки. И почему-то только здесь и сейчас он вдруг ощутил некое подобие спокойствия. Как будто этот странный седой человек, излучал нечто чуждое этим местам, но такое невозмутимое, ясное, безмятежное, наваливающееся само собой, подминающее под себя, останавливающее мир вокруг. Словно ты и не здесь вовсе, ты где-то далеко-далеко, посреди бескрайней, идеально ровной, как зеркало, водной глади соленого озера, где нет ничего, кроме чистого неба, белого солнца и неподвижного, застывшего навеки умиротворения. Алхимик не сопротивлялся этому ощущению, лишь с некоторой опаской аккуратно ступил в него и вдруг, о, боги… Какое облегчение, какая легкость, какая тишь… Оно обволакивало его, придавливая к кровати, раскрывая его измученную душу и уставший разум. Наконец-то покой. Он был ему так нужен...
Дверь распахнулась, и негу как ветром сдуло. Алхимик тут же подскочил на кровати и встал прямо, как солдатик. Кьярваль даже не шелохнулся. «О, Ян! Как ты?» - воскликнул Винсент. «Я в пор-р… пор…» «В порядке, хорошо. Как Кьярваль?» - перебивая парнишку, охотник присел к старику. Седой приоткрыл глаза и слегка качнул головой. «Прекрасно. Я побывал везде, где ты указал. Опросил людей и все изучил», - Винсент взял под руку старика и помог ему подняться. В ответ тот лишь кашлянул.
- Ну, куда нам? Веди, Ян.
Парнишка еще сильнее вытянулся, качнул головой и направился к выходу, имитируя кривую кавалерийскую походку.
Троица прошла приличное расстояние по лесу, за время которого молодой охотник рассказал, что ему удалось выяснить из мест убийства. Информация была не слишком интересной. В основном она содержала подробности процесса убийства, а также момента нахождения трупов. В общем, сведения подтверждали слова Кьярваля о том, что монстр мыслил сложными логическими цепочками, недоступными обычной животной кровожадности. Наконец-то они достигли небольшой опушки с огромным дубом с западного края. Ян остановился под ним и сказал: «Вот-т зд-десь…» «Что здесь?» - поинтересовался Винс. Алхимик дрожал, левый край рта нервно подергивался. Он не отвечал. Лишь молча указывал на землю. «Раскопать надо…» - хрипло ответил Кьярваль. Молодой охотник грустно вздохнул и, ворча как старая дева, начал работу. Через не слишком продолжительное время, руки Винсента добрались до чего-то деревянного: «Гроб? Хотя, чего я ожидал…». Он повернулся к Яну: «Это ты хотел показать?» Парнишка отвернулся и покачал головой. Охотник продолжил. И чем дальше он освобождал деревянный ящик от земли, тем больше росло крайне неприятное, гнилистое ощущение внутри. Усиливалось оно вовсе не потому, что Винсент испытывал к трупам какое-нибудь отвращение или страх, нет. За последние 10 лет он лицезрел их огромное множество, поэтому вид обезображенного, а иногда и вполне живого мертвеца его бы не смутил, скорее ему бы показалось непривычным, если бы этот самый мертвец, покинувший сей мир по вполне естественным причинам, гнил бы себе спокойно в земле, никем и ничем непотревоженный. Сейчас, ему все больше становилось тяжело лишь от одной вещи – осознания того, что его догадка, самая отвратительная, ужасная по своему смыслу, оказалась правдой.