— Беби? — обиженно смотрит гамадрил, — Ноу домой, мой хочет беби!

Нда, с русским у него большие проблемы.

— Твой, пусть отдохнет, а то перетрудится до мозолей или сотрется раньше времени, — ворчу я, скрываясь в ванной. Вот пристал, нет бы как нормальный мужик, сделал дело, получил что нужно и свалил в туман.

Ладно, с этим я разберусь, а вот с папой нужно что-то решать. Ехать в Москву надо, согласна, но увольняться не хочу. Поговорю сегодня со Славиком, что можно сделать. Вячеслав, мой непосредственный начальник, точнее начальник нашего архитектурного отдела. Он, конечно, не пойдет против отца. Но если папа скажет вернуть дочь в Москву, то о работе здесь, в Лондоне, придется забыть. Вот черт, а так все хорошо начиналось! Учеба, работа, карьера. Квартирка моя уютная, ремонтом выстраданная, доведенная до совершенства в стиле Прованс. И на тебе, снова Москва, снова другое жилье, работа. Не хочу, но придется.

Спасибо всем, кто заглянул поддержать новиночку) А тем, кто хочет приятно провести время и посмеяться, прошу задержаться)) Благодарю, хорошего вам настроения!

— Доволен? — отбрасывает трубку в кресло жена, а старший Завьялов потирает руки, улыбаясь во все 32 зуба.

— Поверила, что она сказала? — спрашивает жену, целуя в щеку.

— Сказала подумает, — ворчит женщина, мать их детей.

— Как это подумает?! — возмущается Завьялов, — Значит, я при смерти, а Машка еще думать собралась?

— Знаешь, что, Завьялов, твой бред по поводу хоккейной команды у меня уже в печенках сидит, — сердито огрызается жена и выходит из спальни, громко хлопнув дверью.

— Стой, а Егору позвонить? — устремляется за ней Завьялов, — Сына предупредить надо, сейчас Машуня ему названивать начнет.

Выбегает за дверь, для смертельно больного слишком прытко и догоняет ее уже в столовой.

— Позвони Егору, мы же договорились, — обижается Валерьян Тимофеевич, — Ты обещала! Я тоже тебе пообещал!

— Знаешь, что, Завьялов, то бриллиантовое колье не стоит того, чтобы обманывать наших детей. Тем более с болезнями не шутят.

— Серьги, — тут же добавляет муж, — Те самые, из той же коллекции.

Жена Завьялова молчит, гневно смотрит на мужа, но серьги перевешивают:

— Давай сюда трубку, — ворчливо берет у мужа телефон и набирает сына, Егора, — Сыночек, занят? С Катенькой? И как она? Животик болит, надо же, а стул какой, ну, стул жидкий? Нормальный?

Валерьян Тимофеевич показывает жене знаками, что мол переходи к основному, та отмахивается и продолжает:

— А Артемка с Ярославом как? С клюшками бегают? — Завьялов замирает и начинает прислушиваться к разговору, — В касках по дому? Ох, опять Верочка ругаться будет, — сетует бабушка, а счастливый дед расплывается в улыбке.

— Что звоню? — смотрит недоуменно на мужа, — А-а, вспомнила, — жена тут же принимает скорбный вид, — Егорушка, папа умирает! — выдает она, отчего старший Завьялов закатывает глаза в очках к потолку.

— Вчера плохо было, как пришел, сегодня стал с утра умирать. В смысле виделись? Вчера? В ресторане? А он мне сказал, что совещание поздно закончилось, — жена отвешивает Завьялову подзатыльник, отчего тот морщится, — Вот, а ночью плохо стало. Врач? Да, был, сказал максимум две недели. Маше? Конечно, позвонила, она обещала приехать, попрощаться. Ох, Егорушка, как же я буду без папы — то, — начинает рыдать жена Завьялова старшего, а тот оторопело смотрит на нее.

— Умрет, что буду делать? Путешествовать скорее всего. На год на Бали уеду, на нашу виллу. Горе свое в одиночестве пересижу, — жена так вошла в роль, что Валерьян Тимофеевич гневно свел мохнатые брови.

— Ой, кажется папа сердится, — опомнилась она, оглядывая хмурого мужа, — Нет, Егор, приезжать не нужно и врачей привозить тоже, мы сами справимся. Ты лучше Машеньке позвони, пусть не затягивает с приездом. Не дождется ее папа, ох, боюсь, не дождется, — снова всхлипывает жена и отключается.

Слезы тут же высыхают, когда поворачивается к мужу, уперев руки в бока.

— Совещание, значит было, да?

— Ну, посидели с Дмитричем немного, что начинать — то, — пятится от жены Завьялов старший, — И вообще, почему это ты без меня на Бали уедешь, а?

— А куда мне еще ехать, когда тебя не станет? — огрызается жена и разворачивается, начиная подниматься по широкой мраморной лестнице в свою комнату.

— Почему это меня не станет? — шлепает за ней Завьялов, — Я тоже на Бали хочу. Вот передам все дела Егору с Машуней и поедем.