В аэропорту меня встречает Егор. Бегу к нему, не боясь навернуться на высоченных каблуках и бросив чемодан посреди дороги. Впрочем, за чемодан я не переживаю, его тут же подхватил водитель брата. Налетаю на Егора, повисая на нем, целую в обе щеки.

— Машка, — обнимает своими лапищами брат, сгребая меня в охапку и отрывая от пола. Кружит, вертит, как раньше. Я снова маленькая девочка, снова, как за каменной стеной. Егор всегда был для меня надежным плечом, стеной и, если нужно жилеткой, куда можно поплакаться.

— Соскучилась, сил нет, — выдыхаю в его шею, наслаждаясь родным запахом.

— Дай, посмотрю на тебя, — улыбаясь отстраняет меня брат, — Постарела, заматерела.

— Да ну тебя, — шутливо бью по плечу, сама им любуюсь.

— Да шучу я, прекрасно выглядишь, — обнимает меня за плечи и ведет к выходу, — Рассказывай, как там Лондон?

— Да что рассказывать, ничего интересного. Лучше ты, как Вера, близнецы, Катюшка? — захлебываюсь я от восторга, что скоро всех увижу.

Садимся в машину, и я не могу наглядеться на Егора. После того как он женился на Вере, брат очень изменился. Раньше был такой красавец-плейбой, самый лучший мужчина в моей жизни, кроме папы, конечно. Егор высокий, широкоплечий, спортивный. Волосы уложены темно-каштановой волной, лишь на висках замечаю пару серебристых прядок. Очень красивый мужчина, впрочем, как и его жена.

Егор сидит рядом со мной на заднем сидении и с увлечением рассказывает о своей семье. Я слушаю его и немного завидую. Раньше брата совсем не волновала его карьера, тем более не было и мысли, чтобы жениться. Сейчас он примерный семьянин и его за уши не оттащить от Веры и детей. Я, честно говоря, думала, что он так и будет менять женщин, как перчатки до самой старости. Оказалось, что и на таких, как он, найдутся свои золотые оковы в виде обручальных колец.

— А что тут рассказывать, у Катюшки первый зубик вылез, — светится счастьем брат, — Артемка с Яриком в саду постоянно войну устраивают, весело живем, не скучно.

— У папы был? — спрашиваю я.

— Да, был, — отмахивается Егор, — Врач там у него, один из его знакомых, таблетки прописывает, что-то делает. Выглядит папа вроде ничего, но в больницу упорно не хочет обследоваться.

— Как же так? Нужно лечиться и знать от чего, а не пить непонятные таблетки. Что у него болит? — встревоженно спрашиваю я.

— Говорит, что все, — печально усмехается Егор, — Сказал, что чувствует, что ему осталось мало и не хочет последние дни провести по больницам.

— Какой кошмар, — тяжело вздыхаю я и всматриваюсь в окно, когда мы уже сворачиваем к дому родителей, — Квартиру мне не подыскал?

— Подобрал несколько вариантов, сама решишь, — кивает брат и машина останавливается у крыльца, где нас уже ждет мама с трагическим выражением лица.

— Ой, доченька, приехала, — кидается ко мне с объятиями, пока Егор достает мои вещи из багажника, — Теперь все будет хорошо, папа тебя так ждал, так ждал...

Мама ведет меня в дом, где я с порога окунаюсь в атмосферу родного дома. Меня сносит словно цунами от налета двух близнецов, детей Егора. Артемка и Ярик виснут на мне как обезьянки. Я их и не видела больше двух лет, а уже такие большие и как только вспомнили, что я их тетя.

— Тетя Маша, что ты нам привезла? — хором кричат племянники, пока Егор пытается отцепить их по одному от меня.

— Почти первый раз видят тетку, а уже подарки трясут, — возмущается брат.

— Вы приезжали ко мне, когда им был год, — оправдываю озорников, — Так, серая сумка ваша, разбирайте.

— И они тебя запомнили, — сомневаясь хмыкает их отец.

— Мы помним! — хором отвечают близнецы, цепляя мою сумку с подарками и перемещаясь в гостиную.

— Катюшкины погремушки, надеюсь, не присвоите? — улыбаюсь я и племянники дружно кивают, вынимая коробки, — Папа где? — оглядываюсь по сторонам, а мама вздыхает.

— Лежит, не встает. Пойдем, я тебя к нему отведу.

Поднимаемся по лестнице, смотрю на маму, все такая же: стройная, ухоженная. Свежий маникюр, прическа от парикмахера. Если бы папа был при смерти, вряд ли мама так следила за собой. Хотя, люди по-разному ведут себя в стрессовых ситуациях, бывает.

— Мам, так что в итоге с папой, — спрашиваю ее, когда останавливаемся у двери в их спальню.

— Вот пусть сам и рассказывает, — фыркает мама и открывает дверь.

Прохожу в комнату, где полностью закрыты шторы, создавая темноту. Папа лежит на кровати в своей любимой шелковой пижаме черного цвета, перебирая пальцами край пододеяльника.

— Машенька, — стонет папа, протягивая ко мне руки.

В его голосе столько боли и печали, что я, всхлипнув, кидаюсь к его кровати.