Еще я нашел маленькие диски. Продавец показал мне, как они отражают на стены радугу, если посветить на серебристую поверхность фонариком. Удивительно, прямо настоящее волшебство. Добрый хозяин лавки даже подарил мне один, мол, их все равно никто не берет. А мне понравился. Это первый раз, когда мне сделали подарок.
В южной части города была питейная улица, называлась она ХаоСэ. на ней соседствовало множество баров и даже парочка стрип-клубов. Но, по правде говоря, я как-то постеснялся туда заходить. Зато в самом конце дороги разврата я открыл для себя кинотеатр. Парадоксально, но люди ходили в кино несмотря на то, что в каждом доме висел телевизор, а часто и не один, порой это были целые говорящие стены, задуманные так, чтобы заменить человеку и девушку, и друга, и родную мать. В кинотеатре я почти что поселился. Мне очень нравилась атмосфера: темно, много людей, все очень разные, но при этом довольные. Я заметил, что сеансы можно было разделить на два типа. На первый ходили шумные дружеские компании, семьи с детьми да влюбленные парочки, больше заинтересованные друг в друге, чем в фильме. Они покупали много попкорна. газировки и всю картину издавали хрустящие и хлюпающие звуки, смеялись и переговаривались. Ближе к середине фильма в общем смешении голосов актеров, чьей-то подруги, громко комментировавшей происходящее, хрюканья необъятного мужика, за обе щеки уплетавшего сладкую воздушную кукурузу, на задних рядах можно было различить характерные причмокивающие звуки, когда одни губы с нежностью касаются других.
На второй тип люди приходили тихие, по одному или парами, но весь сеанс они внимательно и молча смотрели на экран. Еду они обычно не покупали. А если в зале оказался кто-то из попкорноедов, случайно взявший билет на сложную андеграундную муть вместо блокбастера, нарушитель спокойствия вызывал крайнее раздражение. Покидали зал такие зрители также довольно тихо, негромко обсуждая значение увиденных сцен.
Что меня расстроило — киборги в кинотеатры ходили редко и почему-то всегда только с хозяевами. А я все надеялся подловить такого же одиночку, чтобы обо всем его расспросить. Похоже, я и правда не слишком везучий.
Так прошло полтора месяца. С каждым днем я начал возвращаться все позже и позже — после ночных сеансов мне нравилось гулять по городу и мечтать. Удивительно, но, как мне казалось, мечты у меня были совершенно человеческие, какие-то по-детски наивные. Порой я даже забывал, кем являюсь.
Одного я никак не мог понять: почему мне позволили столько думать и так чувствовать? Зачем они вшивают роботам программу, способную на таком высоком уровне анализировать себя и окружающий мир? Саморазвитие? Возможно. А есть ли протокол на случай, если такой, как я, однажды захочет занять их место? С другой стороны, может только так робот может понять, что нужно его человеку? Найти подход? Эта версия казалась рациональной.
На часах было уже четыре утра, сегодня я загулялся. В очередной раз порадовался, что на днях старик дал мне еще один крюк, который я прибил к потолку, подальше от прежнего. Перед уходом я перевешивал на него колокольчик: теперь, если сильно не открывать дверь, я мог почти беззвучно проникать в дом и не будить жителей.
Я разулся и, тихо ступая по холодному полу, прошел на кухню, чтобы погреть себе чаю: да, несмотря на то, что я киборг, я мог есть и даже чувствовать вкус еды. Совместный прием пищи является важным для морального состояния людей, поэтому разработчики учли даже это, казалось бы, абсурдное пожелание, ведь с практической точки зрения еда не имела для меня никакого смысла, скорее даже доставляла больше проблем, но такое времяпрепровождение мне нравилось, процесс был довольно приятным. Кажется, теперь я стал понимать, зачем старик возится с калькой, так как сам начал обрастать привычками, бестолковыми, но доставлявшими мне удовольствие.
По пути на кухню я захватил со стеллажа начатую мною книгу, где же я остановился? Ах, да. Страница триста семьдесят пять, десятая строчка, четырнадцатое слово. В этой главе отвратительная Милдред сдала своего мужа — пожарного Гая Монтэга властям. Какая мерзкая женщина, как хорошо, что в реальности нет таких жутких законов, и люди, вопреки усилиям производителей телевизоров, все еще предпочитают время от времени общаться друг с другом вживую.