Я, конечно же, понимал, что образ, который она принимает во снах, может меняться от случая к случаю. И та неуловимая мания величия, которую она выдаёт, когда с издёвкой подтрунивает надо мной, всего лишь прикрытие для очередного образа. Цвет волос, одежда, ещё больше скрытого от моих глаз оружия, вполне вероятно, что и фигура – вряд ли ненастоящие. Тогда как отыскать того, кто меняет свой облик из раза в раз?

Вопросов было и в правду много, и ведь даже не приходилось думать о том, что всё это было обманом разума и она в действительности даже не существует. Скрытое, словно червь, что прокапывает себе дорогу на поверхность, чувство реальности моих снов не давало даже мгновения, чтобы усомниться в самом себе. Я должен был повстречаться с этой девушкой ещё раз. Кроме неё у меня нет ни единой зацепки насчёт того, как же дальше продвигаться среди кошмаров и реальных сновидений.

Покинув приятное, пригретое солнцем местечко под деревом, я вновь направился домой. Кофеин циркулировал в крови, впитываясь в клетки, потому спать хотелось чуть меньше, чем обычно. Резкого щелчка пальцем, по которому я отправлюсь в страну сновидений, не предвиделось, а потому я не особенно спешил, вновь проскакивая меж озабоченных собственными проблемами пешеходов. Лавируя сквозь толпу до смешного важных офисных работников в лакированных туфлях и серых пиджаках с набриолиненными волосами, через груду работников портов и доков, которых все называли не иначе, как "рыбами", несмотря на то, чем на самом деле занимались люди: вели ли бухгалтерию, управляли погрузочными работами, были ли работниками таможенного контроля или в самом деле обычными рыбаками и матросами – для всех нас, людей с окраин и центра, они были всего лишь "рыбами"; проскакивая через шумную гурьбу детей, бегущих из школы, я мысленно улавливал их настрой и поведение, пытался стать незаметным, вливаясь в бурный поток прохожих и становясь той самой каплей воды, что порывается упасть с ветки влажной сосны в ревущую реку, но никак не может набрать подходящую массу, а потому всё ещё висит на кончике иглы.

Как бы я не хотел стать нормальным, в общем понимании, человеком, но вот так сразу, просто прогулявшись по улицам города впервые за последние несколько месяцев, я никак не смог бы набрать свою "подходящую массу", а потому больше, чем нужно, выделялся совсем обычными для меня вещами: заинтересованно разглядывал лица людей, пытаясь запомнить выражение какого-нибудь банковского работника; разглядывал ноги, чтобы в точности скопировать походку развязного рыбака; слушал разговоры, рассматривал до мелочей одежду и аксессуары, заглядывался на кампании людей, что сидели в тени широких зонтов под очередным баром, и на то, как они общаются между собой. Я был ростком, что вечно валяется в затхлом сухом подвале, а когда попадает на улицу или внутрь дома, то несомненно встречает ливень.

Чуть ускорив шаг, я вновь оказался на просторах родной улицы, рядом с "Штопором" и школой, недалеко от готического собора святого Кристофа и небольшого магазинчика, который торговал всем, чем угодно: цветами, едой, хозяйственными товарами, наборами для выживания и даже какой-никакой техникой. Проскочив рядом с широким окном "Штопора" и куда приветливее махнув рукой всё бегавшей от стола к столу Дженни, я прошёл по узкому проходу между двумя высотками и очутился совсем близко к своему дому. На часах около двенадцати, мать, должно быть, уже уехала на работу.

В полном одиночестве я приготовил себе лёгкий обед и попытался оторваться от всего, что связывало бы меня со снами, но увы, я больной человек, а потому от моих желаний зависит крайне малый спектр действий. Удобно примостившись на кухонном стуле с высокой мягкой спинкой я и не заметил, как уже съезжаю в полудрёме всё ближе и ближе к полу. Щелчок – и из моей жизни выпадает полчаса, пока меня не будит яркое солнце, бьющее прямо в глаза.

Здесь стоит отметить те особенные состояния, которые свойственны многим нарколептикам. Они случаются непосредственно перед самим сном и спустя какое-то время после пробуждения и никаким другим словом, кроме как "галлюцинации", их вряд ли можно описать. Красочные пейзажи, почти как во снах, проецируются на совсем реальных вещах, вроде прохожих людей или элементах интерьера. Так рождаются люди с метровыми крыльями за спиной; цветочные горшки с коронами из необычайно яркого самоцвета; шкафы, что смыкают зубастые дверцы. И девушка, что тычет в тебя стволом револьвера.