Но я тогда старикам особо не верил. Считал, что они нагло врут. Разве могли обычные вампиры думать и о заботе о людях, и о других разумных и неразумных существа? Это было как-то похоже на бред.
Словом, стать волшебником-воином – и пойти воевать против кровопийц – меня вполне себе устраивало. Вместе с даром у меня появилась дикая тяга к знанию и обучению.
Вампиры, к несчастью, моё детство миновали. Там, где я жил или гостил, там, куда я уходил, сбегая из дома – а это было аж целых семь раз – там вампиры не ходили и даже не появлялись… Ну, ладно бы, в города волшебников не совались или в смешанные! Так ведь и в тех деревнях да диких местах их особо и не проползало, не пролетало! Тогда я даже был возмущён этим, намеренно и упорно искал встречи с ними.
Мы были детьми войны…
Мы родились намного позже того, как она началась между двумя магическими народами, и, казалось, задолго до её окончания. Схватки шли вяло, наплывами, с перерывами – и разогревали их только особенно упорные воеводы. Которые по грустному стечению обстоятельств обычно долго не жили. А вампиры жили себе где-то совершенно спокойно. Иногда в смешанных поселениях, иногда в своих собственных деревнях, в своём древнем замке, запечатанном от незваных гостей какой-то древней мощной магией. Хотя, поговаривали, что там вполне мог бы быть спрятан и город. Никто из волшебников никогда не мог попасть туда. Поговаривали, страшная магия охраняла это логово вампиров. Сильная магия… возможно, это была их магия крови?.. И, быть может, наложена ещё одним из их прародителей, который додумался использовать человеческую кровь для пополнения или вовсе возникновения у него магической силы. История эта столь же тёмная, как и первые страницы истории вампирского народа. Но ясно, что запрещённой магией там, определённо, пахло… или даже разило. И, как знать, может первыми, кто придумал и стал использовать магию крови, были не чернокнижники, а предки вампиров?..
Я мечтал добраться до этого вампирского замка – и перебить их там всех. И навеки прославиться в летописях и памяти волшебников, как жуткий гроза вампиров. Отец мой не был воином. Зато воином был его старший брат, который слишком много говорил. А я, тогда ещё совсем сопля, слишком много его слушал… Дядя, правда, не очень долго жил. И в том числе я мстил и за него, когда попросился на испытательное задание в войско…
Собственно, мне было лет пятнадцать, когда я в очередной раз убежал из дома разыскивать вампиров. Тогда я уже кое-что знал и умел. Так тогда считал.
И на пшеничном поле, среди волн золотистых шуршащих на ветру колосьев я встретил её. Маленькую девочку, которая спокойно разгуливала там в одиночестве, вдали от волшебничьего жилья. Поначалу, я обалдел. Даже ущипнул себя, чтобы проверить, что мне это не снится. Малышка была так весела и спокойна, в этой глуши… В её растрёпанных рыжих косах и выбившихся прядках дрожали солнечные лучи. Она рвала цветы – васильки, ромашки и разноцветные крохотные соцветия диких гвоздик – и плела себе венок. Уже две или три ветки гвоздик пестрело в её волосах, заправленными за уши, вплетёнными в маленькие косички… Потом она заметила меня. Сначала приветливо улыбнулась. Потом, вглядевшись, серьёзно нахмурилась. Протянула руку в мою сторону, возмущённо указав на меня васильком, который от этого серьёзного и резкого жеста сплоховал и понуро сник. И сердито сказала:
- Му… ка! Му-му… кА!
Я подумал, что она спятила. Потом, что спятил я.
Это потом, спустя несколько лет, я понял, что это мне припомнили ту злосчастную корову, проторчавшую некоторое время на крыше кузнецы и столь отчаянно и позорно провалившуюся вниз, став жертвой моего злорадства и своего обжорства. Хотя вроде кто-то говорил, что корова тогда была тельная. Впрочем, это никогда не волновало меня. Я собрался стать легендой всех волшебников и грозой всех вампиров. А серьёзные воины не плачут ни из-за ссадин, ни из-за синяков, ни из-за переломов – и такое бывало – и вообще не плачут, тем более из-за какой-то коровы!
- Мумука! – возмущённо повторила девочка, - Ты – злодей. Уходи сейчас же!