Очередная покупательница, пожилая дама в огромной шляпе, с нескрываемым отвращением смотрела на мозолистые, потемневшие руки Лены и фыркала себе под нос.
- Еще и за продукты берется. Такую только на уборку надо ставить.
Но Лена никак не отреагировала. Она лишь незаметно, но глубоко вздохнула, и посмотрела в сторону камеры-наблюдения, через которую за ней и без того, пристально и неодобрительно, следит помощница администратора, только и ища повод выпроводить девчонку. А терять работу было нельзя. За последние полгода, она и так сменила уже два подобных магазина, и еще один провал, может очень болезненно кончиться, вполне возможно даже больницей.
- Спасибо за покупку, приходите еще, - наигранно вежливо сказала Лена пожилой женщине, и взялась за следующего покупателя. Но как показалось той даме, сильно уж быстро.
- Да, подожди ты! - возмутилась та, и с демонстративным видом стала расфасовывать покупки по огромной старой сумке, при этом раздраженно откинув пластиковую бутылку следующего покупателя, что Лена уже успела пробить через кассу.
Затем женщина направилась к выходу и что-то тихо шепнула охраннику, что именно, Лена не услышала, но вот извинения охранника до нее донеслись. После этого он, с серьезным выражением лица, подошел к девушке и наклонившись - прошептал.
- Что ты творишь? Мозги включи.
И конечно же, прошептал специально не тихо, да так, что только самые дальние покупатели в очереди, не услышали этого. На что Лена лишь потупила взгляд и снова покосилась на камеру. А охранник, с удовлетворенным видом, вернулся на свое место у двери, и покусывая нижнюю губу, отвратно улыбался.
Дальше день шел в своем привычном, бешеном ритме. Лену несло потоком покупателей и их проблем, пронося мимо берега жизни, беспощадно съедая молодость. Но даже здесь, на остром краю одинаковых дней, был свет, и Лена с нетерпением ждала смену, чтобы, наконец, выйти пообедать. Хотя, и тут девчонка не могла чувствовать себя особо комфортно. Другие кассиры были в большинстве своем, студенты, и местная зарплата никак не являла собой их основной заработок. Поэтому они с удовольствием пользовались услугой предоставляемой магазином, а именно, по определенной цене покупался ряд продуктов, как обед, и выделялась небольшая подсобка. Что вскоре, среди персонала, закрепилось настоящим ритуалом, где те могли обмениваться сплетнями, назначать встречи или просто общаться. Но вот Лена не могла себе позволить каждый день тратить немалые деньги на эту услугу, и приносила обед с собой. Причем всегда весьма скромный, которого она, естественно, стеснялась, перед столь пестрыми коллегами, и потому старалась есть в одиночестве, желательно даже на улице. Так ситуация, хоть и становилась патовой, все равно усугубляла положение девчонки в коллективе. Кроме того, остальные кассиры, хоть и были практически ее ровесники, все же, сильно отличались и брезговали даже просто общаться. Другой раз, открыто выражая свое недовольство. За глаза ее называли и бездомной, и алкоголичкой, хотя, что первое, что и второе - было неправда. Лена не пила и имела свой дом, но практически все заработанные деньги забирала мать, под видом покупки лекарств для спины. Лекарства, разумеется, никто не покупал, а Ленина зарплата, быстро и бездумно спускалась на дно бутылки. А Раиса, без малейших стеснений, открыто смеясь в лицо, мол, это и было лекарство. Вот и приходилось несчастной душе замыкаться в отчаянной бесконечности мрачных дней.
Теплое солнце, приятный эмбиент улицы, сотканный, как и из грубого рычания, проезжающих автомобилей, так и из суетливого, но забавного щебетания птиц, столь искусно скрытых среди ветвей, солнечные лучи, игриво трогающие все вокруг, словно азартные дети. Вся эта мягкая обыденность, приносила немного облегчения, и успокаивала столь болезненные мысли. Мысли о жизни, об ежедневных унижениях, мысли о будущем. Лена специально не спеша, шла по широкой, хоть и пешеходной, асфальтированной дорожке, и с полудетской улыбкой, ловила на своем лице солнечные зайчики. Обед прошел, и прошел весьма приятно. Она сходила в излюбленный, хоть и совершенно чужой, двор, что находится совсем рядом, где, как всегда, просидела на затертой лавочке, наслаждаясь летом и двумя маленькими бутербродами.
Это был тот короткий промежуток времени, когда голова, словно отбрасывала тесный шлем реальности, и сама уносилась с ветром в неизведанные дали, вперед к приключениям. Фантазия активно рисовала рыцаря, из образа знакомого парня, что персонажем из сказок, ворвется в башню тяжелой жизни и высвободит пленную красавицу. Но потом все оборвалось.