Истомин… Истомин… что-то знакомое, но оно так быстро улетает от меня, что не успеваю ухватиться.

— Я помню, что ты мне говорил. Но кем ты был для меня раньше?

Филипп

Трудно сказать, кем я был для нее. Раньше, когда мы были вместе, я ко всему относился просто. Вроде как все шло так, как должно было. А когда я ее потерял, стал задумываться — кем она была для меня?

Друг. Девушка. Любимая. Невеста. Весь мир.

Да. Полина была для меня всем. С тех пор как мы сошлись, мой день начинался и заканчивался с ее улыбки. Если так посмотреть, то у моей Полины был дар делать мою жизнь лучше, но понял это только тогда, когда она пропала.

Я вижу, как ей буквально плохо. Сможет ли она пережить тот факт, что я не просто ее знакомый из прошлой жизни, а любимый человек? Пока придержу эту информацию при себе для лучших времен. Мне все еще непонятно какие у нее чувства к Осадчему, а грузить ее своей любовью рановато.

— Мы с тобой дружили с детства, — говорю полуправду, но, видимо, ей этого пока достаточно.

Полина понимающе кивает и подходит ко мне.

Мы больше не возвращаемся в то кафе, переходим дорогу и оказываемся в небольшом парке, где дышать в разы легче.

— Это просто все так странно, Филипп, — начинает она, осторожно покосившись на меня. — Я пытаюсь держать себя в руках, но со мной внутри что-то непонятное происходит.

Впитываю каждое ее слово и ловлю себя на мысли, что если с ней такое происходит, то скорее всего, все еще хуже, чем я предполагал. Я не эксперт в подобных делах, у меня нет диплома психиатра, но что-то мне подсказывает, что если ее сознание так упорно отвергает любое воспоминание, то она могла пережить что-то реально очень страшное.

Естественно, при ней я своих мыслей не озвучиваю. Мне нужно все обдумать.

— Я хочу помочь, — резко останавливаюсь, всматриваясь в ее глаза. — Скажи, с чего мне начать, и я это сделаю. Все сделаю. Все, что скажешь.

Меня к ней тянет, руки чешутся, так сильно хотят ее касаться, но я приказываю себе остановиться. Пусть это и моя Полина, но она может испугаться моего напора, и сбежать. Я, конечно, побегу за ней, но не знаю, нужно ли это ей в данную минуту.

— Дай мне время, — тихо просит она. Будто это так легко. — Может, если мы будем просто общаться, то я смогу… смогу смириться.

Смириться? С чем она собирается мириться?

— Конечно, — киваю как болван, не представляя, что делать дальше. — Мы можем видеться? Обедать вместе, пить кофе… ходить куда-то?

У Полины странное выражение лица, словно она сомневается, что из этого что-то может получиться. Как это, блять, сложно все.

Хотя, чем я, собственно, недоволен? Она жива и физически вроде здорова, три года она не провела где-то в подвале у какого-то маньяка, а выглядит даже еще лучше, чем раньше. Я должен радоваться, но я так сильно хочу чтобы она меня вспомнила, что больше ни о чем думать не могу. Может, я неблагодарный? В каких-то молитвах просил лишь бы с ней все было хорошо, совсем забывал об остальном. А теперь не могу примириться с тем, что она чужая и совсем меня не помнит.

— Это может не понравиться Артему, — все же отвечает она, кусая губы. — Здесь многие его знают, и если я буду часто проводить с тобой время, то это дойдет до него. К тому же, у меня не так много есть свободного времени, чтобы…

Она серьезно? Не так много времени?

— Чтобы тратить его на меня? — не выдерживаю, повышаю голос, на что Полина опять дергается.

Она мне не доверяет, черт возьми. Я не внушаю ей доверия, а мнение и чувства того Артема, по-прежнему, во главе угла. Может мне с ним встретиться? К нему, кстати, вопросов больше, чем к кому-либо. Почему имея такие связи, а я не сомневаюсь, что они у него есть, он ничего за три года не сделал? Как он мог быть с женщиной, у которой нет прошлого? Что это за мужик такой, а? Новые документы он успел сделать, а дать клич, что девушка потеряла память и ищет родных не смог?

— Прости, Филипп. Я хочу сделать все правильно, но пока не знаю, с чего именно начать.

Я тоже не знаю.

— Давай будем действовать постепенно, ладно? — так мастерски держу эмоции под контролем, что лицо сводит.