Знаю, что все пошло не по плану, я просто взял и сказал, как есть, а теперь ей придется это все переваривать и что-то делать с этой информацией, но меня так колбасит, что просто уже не могу взять эмоции под контроль. Я так устал все это носить в себе.

— Я выхожу замуж… — хрипло шепчет она — и первая пуля летит в меня. — Десятого июня.

Блять. Если бы можно было убить меня словами, у нее бы получилось. В мой день рождение она собралась замуж за другого мужика. Просто прекрасно.

— Я не могу так поступить с Артемом, — продолжает Полина, словно ей ужасно больно за него. — Я вижу, как ты на меня смотришь, вижу, что ты чувствуешь, но я не могу обидеть его… Он спас меня. Когда я лишилась всего, он помог. Был рядом. Поддерживал меня, когда я пыталась восстановить свою жизнь. С ним был сделан каждый мой шаг.

Ненависть жгучим ядом проносится по моим венам.

— Он скрывал от тебя твою жизнь, Полина. Разве ты не понимаешь? У тебя все было прекрасно, была жизнь, а он ничего…

— Но я этого не помню! — снова выкрикивает она, ее губы так опасно близко от меня, что кажется я дышу с ней одним воздухом. — Я помню только последние несколько лет, и Артем был рядом со мной, а не ты. Все, что ты говоришь — прекрасно, но этого мало, Филипп. Мало, чтобы снова вспомнить.

Ах, мало. Ну, хорошо.

— Значит, я буду теперь не только говорить, — предупреждаю, а затем делаю единственное, что считаю в этот момент правильным — тянусь к ее губам и целую.

Этот момент определяющий. Он может осчастливить или разбить мне сердце, но решение все равно приходит молниеносно. Нет времени обдумывать последствия, какими бы они не были. Но, как только наши губы соприкасаются, Полина не дергается, не отталкивает меня, она позволяет ее целовать — и, о чудо, с жаром начинает мне отвечать.

От ее вкуса и запаха мое тело начинает жить отдельной жизнью, я так сильно тосковал по ней, что уже забыл, как было здорово с ней целоваться. Уже точно ничего не контролирую, беру Полину под ягодицы и поднимаю ее на руки, а она в этот момент обхватывает меня бедрами.

Все. Не знаю, как там дальше, но у Осадчего точно больше шансов нет. Но, увы, так я думал относительно не долго, как только меняю уклон и углубляю свой поцелуй, Полина резко замирает, зажмурив глаза.

— О Господи… — отпрянув, выдыхает она, а я всем телом напрягаюсь, потому что жду следующего обморока. — Фил…

Не знаю, что только что произошло, но у меня резко появляется ощущение, что сейчас на меня смотрит не Диана, а моя Полина.

Полина/Диана

Физически я ощущаю, что нахожусь на руках Филиппа, в его квартире. Но мысленно, переношусь куда-то далеко, туда, где я вроде как была, но не могу вспомнить когда и при каких обстоятельствах.

— Поля, он уходит. У тебя два варианта: либо страдать здесь молча, либо идти за ним.

— Я не пойду за ним. Много чести.

— Блин, ну ты же любишь его, а он без ума от тебя. Ребята, вы долго собираетесь по кругу бегать? Я хочу погулять на вашей свадьбе.

Мне так обидно, что он не оценил мое платье, я так старалась, столько времени прихорашивалась. Зачем, спрашивается?

Дальше я снова куда-то переношусь, только теперь я стою в каком-то темном коридоре, по левую руку от меня — красная дверь. Я слышу басы музыки и громкий смех, но не могу понять, что происходит. Такое ощущение, что я смотрю со стороны, но все равно участник событий.

— Ты ничего не сказал про платье, — голос звучит внутри, значит, это говорю я.

Слышу, как кто-то касается меня сзади. Мурашки бегут по коже в предвкушении. Чья-то широкая ладонь гладит меня по оголенному плечу, затем плавно спускается по рукам. Мне хорошо в моменте, кажется, я даже счастлива.

— Тебе идет, — звучит мужской голос, до боли знакомый и важный. Я ведь знаю его. Знаю. Что-то невообразимое происходит. — Только я не понимаю, почему я должен тебе что-то говорить? Ты меня вроде отшила.

Он носом проводит по моему уху, снова трепет и дикое, просто сумасшедшее желание. Я кусаю в предвкушении губы. Пусть он только не останавливается.