Дыхание сбивается, а сердце с такой скоростью стучит, что закладывает уши. Он не набрасывается больше, лишь нежно касается своими губами моих и замирает. Ждет. Может, он хочет, чтобы я его первая поцеловала?

— Я люблю тебя, Полька, — говорит он — и приятная волна проносится по телу. Я уже это слышала.

От удовольствия в моменте, снова закрываю глаза, а затем делаю то, чего меньше от себя ожидала — медленно провожу языком по его нижней губе. Этого вполне достаточно, чтобы Филипп все расценил правильно.

Щелк — и его язык снова врывается в мой рот. И теперь я чувствую больше. Ярче. Глубже. Так остро и так приятно. А еще — вкусно. Не помню, чтобы я за последние годы так получала удовольствие от поцелуев, но этот не оставляет шансов прерваться. Наоборот, я хочу большего. Сильнее прижимаюсь к телу Филиппа, начинаю на нем ерзать, чтобы снова все таки унять давление между ног.

Он понимает, что я хочу сделать, угадывает каждое мое следующее движение, и подхватив на руки, переворачивает меня на диван, оказываясь сверху.

— Это то, чего ты хочешь? — спускаясь губами по моей шее, руки Филиппа ныряют под мою кофту, нащупывая грудь. — Только скажи, родная, я готов пойти дальше. Я так сильно скучал по тебе.

Ему не следовало говорить и делать со мной все эти вещи одновременно. Меня рвет на части. Одна приказывает мне остановиться немедленно, а вторая хочет большего. Она хочет, чтобы Филипп ни в коем случае не останавливался и продолжал вести нас к краю пропасти.

— Я… не знаю… я хочу…

Мои ладони оказываются на его щеках, снова его целую, просто не могу остановиться, это безумие какое-то. Но за секунду все в теле застывает, как от мороза, ведь мне на глаза попадается мое кольцо, подаренное Артемом.

Артем. Как я могу с ним так поступить, это неправильно.

— Нет, — отрицательно качаю головой, но Филипп будто не слышит меня. — Не надо, Фил… я не могу.

Буквально спихиваю его с себя и резко поднимаюсь на ноги. Комната сразу начинает кружиться, но я привыкла к такому состоянию, поэтому не обращаю внимание и начинаю идти к выходу. Каким бы приятным не было это наваждение, я не могу позволить этому случиться так. Я не поступлю с Артемом плохо, не после того, что он для меня сделал.

— Прости, мне нужно идти, — в панике ищу свою сумочку, а когда вижу ее на полу, становится еще более стыдно. Что на меня нашло, черт возьми? Это ведь не я. — Мне нужно идти. Я так не могу.

В несколько шагов преодолеваю расстояние до двери, и открыв ее, зачем-то оборачиваюсь. Мое сердце готово расколоться на тысячи маленьких осколков, потому что картина печальная. Вид у Филиппа такой, словно тяготы и беды всего человечества оказались на его плечах. Лицо бледное, а под глазами залегли тени. Я мучаю себя и мучаю его.

— Прости… — душу в себе слезы, даже приходится закусить больно щеку изнутри. — Прости меня…

Не зная, что еще добавить, вылетаю в подъезд и несусь к лифтам. Это все слишком, на грани. Всего так много, столько зацепок и информации, что мне потребуется больше времени, чтобы все это переварить. И лучше всего сделать это наедине с собой, чем в его компании.

Как только выхожу на свежий воздух, становится немного легче. Не то чтобы я с чем-то смирилась, но поняла, что совершила ошибку. Наверное, мне не следовало от него так убегать, это неправильно. Пусть я его почти не помню и не знаю, но Филипп не заслуживает такого отношения.

Когда он говорил, что я никогда не думала, каково тем людям, которых я бросила, почувствовала свою вину. Я и правда никогда не думала об этом так. Всегда жалела только себя, потому что была уверена: останься у меня хоть кто-то, они бы уже меня искали, а так…

Никого не было рядом, когда я переживала худшие месяцы в своей жизни. Был только Артем, который говорил, что нужно быть сильной, смелой и идти только вперед, не оглядываться. Когда мне было оглядываться и еще о ком-то думать, когда моя жизнь была полнейшим хаосом?

Узнав, что моих родителей нет в живых, у меня даже скорби не было. Я не помню их совсем, зато я помню, что было на протяжении этих трех лет. Может, если я что-то вспомню, меня еще накроет, но пока этого не происходит. Вся прошлая жизнь мне чужая.

Нужно было все это объяснить Филиппу, а я не смогла. Сначала пыталась, потом поняла, что он выходит из себя, мне стало не по себе, а затем он меня поцеловал, и это лучшее, что могло в тот момент с нами происходить.