Женщина тянет Тесс за руку и снова говорит, прилагая колоссальные усилия, чтобы произнести два невнятных, но почти узнаваемых слова.

Тесс замирает.

Она только что сказала: «Нет, пожалуйста»? Или это было: «Полиция не вмешивается»?

Женщина падает на колени, заваливается набок. Она всё ещё держится левой рукой за одну из стоек перил. Её тело начинает дрожать и подергиваться, конечности судорожно дергаются. Тесс ужасается глухому стуку черепа женщины, ударяющегося о плитки мостовой, и тому, как закатились её глаза, так что видны только белки. Изо рта женщины вырывается рвота, и Тесс отшатывается.

Вокруг все продолжают идти. В порыве постыдного эгоизма Тесс жалеет, что не сделала того же.

Затем происходит соединение, и оператор спрашивает: «Экстренные службы, какая услуга вам нужна?»

«Скорая!» — Тесс слышит пронзительный крик в своём голосе и сглатывает. «Вам нужно вызвать скорую. Рынок Уотни. Эта женщина… она только что упала прямо передо мной. Кажется, она умирает!»

На линии оператор спрашивает, дышит ли пострадавший и в сознании ли он. На земле женщина затихает, её охватывает дрожь. Тесс снова видит её глаза. Они поднимаются вверх и встречаются с её взглядом, выражая смесь паники и смирения.

«Нет», — шепчет Тесс. «Да ладно тебе. Не делай этого…»

Но женщина делает глубокий, прерывистый вдох и произносит одно слово со спокойной точностью: «Блейк». Затем её глаза закрываются, и она замирает.

Тесс бормочет: «Кто такой Блейк?»

Вкус неудачи кислый на ее языке.

Она не дожидается скорую помощь.

Она бежит.

OceanofPDF.com

ДВА

МАЙЛ-ЭНД-РОУД, БОУ

Шесть недель спустя

Адрес, который дали Блейку, находился в двух шагах от станции метро «Майл-Энд». Заброшенные квартиры над рядом магазинов, поврежденные пожаром с одного конца, от третьего этажа до обугленных стропил. Здание конца XVIII века пережило лондонский блиц, но было уничтожено перегрызенной крысами проводкой. Теперь же оно заморожено из-за спорных страховых исков, неоплаченных подрядчиками и неопределенности в планах.

Это было идеально.

Блейк прибыл после наступления темноты. Темноты в Лондоне не было никогда, где был только свет и его отсутствие, и этот контраст создавал участки абсолютной черноты.

В тени таились те, кто выпал из поля зрения.

Те, у кого нет дома, нет помощи, нет надежды.

У Блейка было достаточно опыта в подобных делах, поэтому она осторожно подошла к зданию. Она обошла его снаружи и увидела фигуру, слоняющуюся под ржавой металлической лестницей сзади, задолго до того, как он заметил её.

Сияние экрана его мобильного телефона было словно маяк. Она узнавала его по бесплатным столовым и церквям, повсюду.

Блейк оказался на расстоянии вытянутой руки, прежде чем она пробормотала тихое приветствие, от которого он подпрыгнул от страха. Он попытался скрыть вскрик удивления, но кашель перешёл в настоящий, когда он чуть не проглотил свою замятую самокрутку.

«Элвин, да?» — спросила она, с тревогой наблюдая за его кашлем. Она не сделала ни единого движения, чтобы прикоснуться к нему. Когда у тебя нет личного пространства, пересечь эту последнюю границу было всё равно что войти в чужой дом без предупреждения и приглашения.

«Эйс. Меня зовут Эйс», — наконец выдавил он, хрипло дыша. «Я тебя знаю. Ты новенький, да?»

«Ага. Сколько внутри?»

Он пожал плечами. «Не знаю. Думаю, довольно много. Холодно сегодня. Комната наверху».

«Вы на посту?»

«Нет, просто… ну, знаешь, покурил».

Он пренебрежительно отмахнулся, продолжая кашлять, словно ему было больше за восемьдесят, чем чуть больше восемнадцати. Блейк не стала спрашивать его о мобильном телефоне, который она видела, как он проверял. Он бы всё равно отрицал, что он у него есть.

Никто не признался, что владеет чем-то ценным. По крайней мере, если они хотели это оставить.

ДСП, закрывавшая один из дверных проемов, была выломана.

Она протиснулась внутрь, остановившись, чтобы ощутить атмосферу здания.

Проходя по нижним этажам, Блейк обнаружила, что большинство лучших мест уже заняты. Слухи быстро распространились, пока ещё сохранялась вероятность ночных заморозков, а то и снега. Был уже почти конец марта, но зима выдалась долгой и суровой.

Она последовала совету мужчины и нашла место на верхнем этаже квартиры с торцевой стороны дома. Изначально это были помещения для прислуги, с более низкими потолками и более узкими окнами, расположенные под мансардной крышей. Сейчас они непопулярны, поскольку отсутствие изоляции не пропускало холод.

Тем не менее, женщины заняли там своё место. Мужчины же заняли нижние этажи и следили друг за другом, чтобы никто не беспокоил тех, кто жил под карнизом.