Снится мне сон.

Люба. Злая, как кобра, только не хватает распущенного капюшона. Руки скрестила на груди, ноздри раздуваются, губы поджаты так, что превратились из довольно-таки пухлых в тонкую полоску, а из глаз вылетают молнии. И голос - ледяной, а тон – обвинительный. Слова режут больнее ножа: «А что ты хотел? Чтобы я превратилась в домохозяйку? Сейчас, это все не вовремя, мне это не нужно!».

-Это? – спрашиваю у нее.

-У нас все еще будет, поверь, - чуть смягчаясь говорит она.

-Нет. Потому что НАС, уже нет.

Тут выражение ее лица меняется. В миг оно становится злым, черным и ненавидящим целый мир. Скулы заострились, зубы сцепила, а глаза мечут молнии гнева.

-А может это и к лучшему. Ты мне вот уже где, - и она проводит ребром ладони по горлу, - ты мне противен. До рвотным позывов! Ты весь такой правильный, весь такой положительный, - это не та Люба, которую я любил много лет, это чужой, малознакомый человек. – Все в вашем богатом семействе по-правильному, по-честному… Чистенькие и беленькие. Каждый раз, находясь в вашем доме, я вас ненавидела всеми фибрами души.

-А она у тебя есть? - Она удивляется, думала, что буду слушать и не перебивать. – Душа-то есть?

-Что ты знаешь обо мне? Кто ты такой, чтобы судить меня? Тебе все дали, на блюдечке принесли, а я горбатилась и из шкуры вылазила, чтобы получить эту должность. – Тут у нее появляется насмешливая ухмылка, уверен, что сейчас словами через рот, она скажет какую-то гадость. – Да, и переспать кое с кем пришлось. Наш генеральный – мужик, что надо!

И мне во сне так противно и мерзко, что даже через сон чувствую привкус горечи и боль в сердце.

Яркий свет бьет в глаза.

Валера.

-Уууу… - мычу, пряча лицо в подушке.

-Вставай, соня, – слышу приятный голос Саши. Я знаю, что она улыбается.

Черт, как неудобно получилось, уснул у малознакомой девушки. Поворачиваю голову в ее сторону и открываю один глаз. Яркое солнце слепит, не дает возможности быстро привыкнуть к свету. Опять падаю лицом на подушку.

-Валер, - говорит Саша, присаживаясь рядом на диван, - я б тебя не будила, но у меня планы.

-Да-да, конечно, сейчас встаю. А который уже час?

-Начало десятого.

-Сколько! Ого, - я резко разворачиваюсь и сажусь, - я никогда не просыпался так поздно, семь утра – мой потолок.

-Ты жаворонок?

-Как показала жизнь – дятел… - тру ладонями лицо, пытаясь смахнуть сонливость и встроиться в сегодняшний день.

-Аха-ха… - засмеялась Саша, - самокритика – первый шаг на пути устранения ненужных преград и освобождения от оков прошлого.

-Думаешь?

-Уверена. – Хотелось бы мне хоть на десять процентов быть таким же уверенным в «завтра», как Саша в «сегодня». – А теперь, иди умойся и приходи на кухню, я сделала тебе завтрак, накормлю, и с чистой совестью выставлю за дверь.

-Иду, - поднимаюсь с дивана и плетусь в ванну.

Смотрю на себе в зеркало. Да, то еще зрелище. Заспанное лицо, такое же помятое, как и моя одежда. М-да, красавчик. Открываю кран и набираю в ладони холодную воду, опускаю лицо… кайф.

Через пару минут захожу на кухню. Только сейчас увидел, что Саша опять в свой бесформенной рубашке, на голове пучок и босые ноги.

Она слышит мое приближение, поворачивает голову и смотрит через плечо.

-Давай, проходи. Присаживайся. – И указывает рукой на стул.

На столе стоит тарелка с тостами, омлет с ветчиной, зеленью и сыром, стакан с соком, и тут же материализуется передо мной и кружка с кофе. Саша садится напротив. Намазывает тост маслом, протягивает мне. Беру тост на автомате, просто какая-то ситуация, не сказать, что необычная, просто слишком семейная, что ли… Нет, мы не устраивали с Любой вот такие вот совместные завтраки, у нас был разный график работы… Все было на бегу и на лету, а тут… Как-то по-особенному тепло стало в душе.

Саша намазывает еще один тост и с огромным удовольствием кусает его, облизывается, и мне кажется, что даже замурчала довольной кошкой, запивает своим кофе.

-Если ты будешь пялиться на меня, то останешься голодным. – Поднимает на меня глаза, а на губах хитрющая улыбочка.