- Вашего мнения никто не спрашивает, Марта. Вы ведь и сами прекрасно знаете, что нам необходимо выжимать из публики все, до последнего пенса, если мы не хотим разориться.

- Думается мне, и без дневных спектаклей мы бы неплохо прожили, настаивала на своем Марта.

- Подумайте обо всех этих людях, которые могут позволить себе сходить куда-нибудь только днем и всего лишь раз в неделю.

- Я думаю о нас, несчастных.

- Наш долг - думать о других. Особенно в театре.

- Не сказать, чтобы все так делали.

Лежащая на кровати девушка внимательно слушала. Глядя на нее, я подумала, что она не очень пострадала. Приехавший доктор подтвердил мои предположения.

- У нее всего лишь несколько синяков, - сказал он нам потом. - Ну и, разумеется, шок. Но через день-два все будет в порядке.

- Я предлагаю оставить ее до утра у нас, - сказала мама.

- Хорошая мысль. А как на это посмотрит ее семья?

- По-видимому, у нее никого нет.

- Ну, в таком случае для нее, конечно, лучше остаться. Я дам ей легкого успокоительного, и она хорошо выспится. Пусть она его выпьет на ночь, перед сном. А до этого пусть просто отдыхает.

- А теперь, - сказала Марта, - давайте-ка займемся своими собственными делами, а то вы разочаруете своих поклонников. Они ведь придут ради мадам Дезире, а не ради ее дублерши Дженет Дэар.

- Бедная Дженет, - сказала мама, - Она была бы счастлива показать, на что способна.

- Мы все и так знаем, на что она способна, и это совсем не то, что нужно.

Когда мама уехала в театр, я пошла в комнату нашей гостьи и встала у ее кровати.

- Вы были так добры ко мне, - сказала она.

- Это самое меньшее, что мы могли сделать. Как это случилось?

- Я сама виновата - не заметила, что экипаж еще движется. Мне хотелось взглянуть на Дезире, я так восхищаюсь ей. Я три раза ходила на "Графиню Мауд", сидела там наверху, на галерке - лучших билетов я не могу себе позволить. Самое ужасное, когда впереди усаживается какой-нибудь толстяк и ничего не видно. Она великолепна.

- Многие так считают.

- Я знаю. Она сейчас на вершине успеха, правда? А вы - ее дочь. Как вам повезло!

- Расскажите мне о себе. Чем вы занимаетесь?

- В данный момент ничем.

- Вы хотите стать актрисой? - предположила я.

- Вы угадали.

- Этого многие хотят. Вы понимаете, люди видят маму на сцене и думают, какая замечательная у нее жизнь. Но на самом деле это огромный тяжкий труд. Это совсем не легко, поймите.

- Я прекрасно это понимаю. Я не такая, как те люди. Мне всегда хотелось быть на сцене.

Я грустно посмотрела на нее.

- Но я умею играть, умею петь, умею танцевать, - с жаром проговорила она. - Уверяю вас, я умею все это.

- Вы уже пытались где-то выступать?

- Да, я участвовала в спектаклях, пела и танцевала.

- Где?

- В любительских спектаклях. Я была ведущей актрисой нашей труппы.

- Но это совсем другое, - мягко сказала я. - Для профессиональной актрисы все это не так уж много значит. Сколько вам лет? Впрочем, извините, я не должна была спрашивать, я вижу себя как театральный агент по найму.

- Я и хочу, чтобы вы вели себя со мной как агент по найму. Вы ведь, конечно, хорошо разбираетесь в этом благодаря своей маме. Мне уже семнадцать, и я чувствую, что не могу больше ждать.

- Вы давно в Лондоне?

- Три месяца.

- И чем вы занимались все это время?

- Пыталась найти агента.

- И безуспешно?

- Я их не интересовала - нет опыта выступлений на сцене. Они даже не хотели посмотреть, что я умею делать.

- Откуда вы приехали?

- Есть такое местечко - Уоддингтон, небольшой поселок. О нем никто не знает, кроме его обитателей. Это недалеко от Херефорда. Там у меня, конечно, не было никакой перспективы. Единственное, что я могла делать, это петь в церковном хоре, да на концертах - там мои выступления всегда шли на "бис".

- Я понимаю.

- А когда я увидела вашу маму в "Графине Мауд", мне захотелось быть как она. Она так великолепна! Весь спектакль зрители следят за ней, затаив дыхание.

- Итак, вы уехали из этого местечка около Херефорда. А как же ваша семья?

- У меня сейчас нет семьи, и дома тоже нет. Мой отец снимал небольшой домик, и мы неплохо жили там, пока он не умер. А мама умерла еще раньше, когда мне было пять лет; я даже плохо помню ее. Я управлялась по дому и немного работала на ферме.

- Понятно. И все это время вы хотели стать актрисой. Ваш отец знал об этом?

- Да, конечно. Но он считал, что это всего лишь мечты. Он очень гордился мной, когда я пела на концертах, садился, бывало, в первый ряд и не сводил с меня глаз. Отец понимал меня, но он был из тех людей, которые обычно говорят: "Ну, что же, раз это невозможно - смирись". А я не такая. Я должна попытаться сделать все, чтобы моя мечта исполнилась.

- Конечно, только так и можно чего-то добиться. Моей маме сначала тоже пришлось нелегко.

- Я так и думала. Такое совершенное мастерство легко не дается. Когда отец умер, я решила попытать счастья. Я бы никогда не простила себе, если бы не сделала этого. С отцом случился удар. Я полтора месяца ухаживала за ним, потом он умер. Тогда я распродала все, что у нас было, и уехала в Лондон.

- Вы пробыли здесь уже три месяца и ничего не добились. Сейчас вы там же, с чего начали.

- Да, только стала намного беднее.

- Боюсь, ваша история не оригинальна. Так много встречаешь людей с честолюбивыми устремлениями, и так мало тех, кто добивается успеха.

- Знаю. Но я хочу попробовать. Ведь ваша мама, например, как она добилась успеха? Она боролась за него. Вот и я собираюсь делать то же самое.

- Мне понятны ваши чувства, - сказала я, - но сейчас вам следует отдохнуть. Думаю, вы должны принять успокоительное, которое оставил доктор, и заснуть. Но сначала что-нибудь поешьте. Я уверена, это именно то, что вам нужно. Тогда, может быть, сон сам придет к вам.

- Вы так добры.

Я оставила ее и спустилась на кухню. Всем не терпелось узнать, что же произошло, и они жадно слушали мой рассказ.

- Мисс Дейзи Рей так добра, - сказала миссис Кримп. - От одной мысли, что ее экипаж сбил эту бедную девушку, она сама так разволновалась.

- Можете не сомневаться, она сделает все, что в ее силах, чтобы помочь этой девушке, - сказала я. - Не могли бы вы послать ей наверх чего-нибудь из еды?

- Например, куриную ножку. И, может быть, тарелку супа, а?

- Да, это подойдет, миссис Кримп.

- Я позабочусь об этом.

- А я отнесу это наверх, - сказала Джейн.

Я опять поднялась к Лайзе Феннел, чтобы сказать, что еду скоро подадут. Джейн внесла тарелки. Она с интересом разглядывала Лайзу Феннел. Ей хотелось поболтать. У них было много общего - обе хотели добиться славы Дезире.

- Все здесь так добры ко мне, - сказала Лайза Феннел.

- Это все мисс Дейзи Рей, - сказала Джейн. - Она всегда такая.

Джейн ушла, а Лайза Феннел с большим аппетитом принялась за еду. Не принести ли ей еще, подумала я. Мне представилось, как она перебивается на те гроши, что у нее остались - я была уверена, что денег у нее немного, наверное, все время считает, насколько их еще хватит; то на что-то надеется, то впадает в отчаяние. Бедняжка!

Я дала ей успокоительное.

- Это поможет заснуть, - объяснила я. - Доктор сказал, сон вам сейчас необходим. И тогда утром вы почувствуете себя лучше.

Я посидела с ней еще немного, пока не заметила, что она начинает впадать в дрему. Тогда я тихонько вышла из комнаты.

Я не ложилась спать, поджидая маму из театра, потому что знала, что она будет спрашивать, как себя чувствует Лайза Феннел. Приезжая поздно вечером, она всегда сначала шла посидеть полчасика в гостиной - "отойти после спектакля", так называла это она. Марта часто шла на кухню за каким-нибудь питьем для нее - стаканом горячего молока или эля - смотря что ей придет в голову. Мама говорила, это помогает ей расслабиться.