- Может быть, вам дадут ведущую роль в другой пьесе - после того, как вы себя показали в этой. Должно быть, это очень трудно, когда узнаешь о выступлении за несколько минут до спектакля. Всякий это поймет.

- Такова работа дублерши. Я должна быть благодарна, что меня вообще взяли в театр. Так трудно куда-либо пробиться без друзей.

- Да, но теперь у вас есть друзья, - сказал Родерик.

Должно быть, она поняла, что мы слишком много говорим о ее делах и быстро сказала:

- Расскажите нам еще об этих необыкновенных находках на ваших землях. Как бы мне хотелось их увидеть!

Так мы и беседовали, и я уже почувствовала легкое раздражение против нее за то, что она опять помешала моему свиданию с Родериком.

Вместе с мамой мы поехали навестить Дженет Дэар. Она жила в Ислингтоне, где снимала на двоих с подругой небольшой домик. Дженет была рада нашему приезду.

Первое, что она сказала:

- Смотрите! И никаких костылей!

- Замечательно! - воскликнула мама. - Когда ты возвращаешься?

- Сначала мне надо разрабатывать ногу. Танцы есть танцы, ты понимаешь. На это потребуется время, но не долго. А если бы не это, я бы вернулась уже через неделю. Надеюсь, все идет хорошо, и мистер Доллингтон на меня не в обиде?

- Ну, конечно.

- Я так благодарна ему, что он продолжает платить мне жалованье. Не знаю, что бы я без этого делала.

Я знала, как все было на самом деле, потому что слышала, как мама спорила с ним об этом. Долли сказал, что компания не может себе позволить платить девушке, которая не работает, особенно учитывая, что нужно оплачивать выступления Лайзы Феннел, заменяющей дублершу.

- Долли, не будь скрягой, - сказала мама. - На что будет жить бедная девушка, если ты лишишь ее жалования?

- Надо полагать, на то же, на что живут все, когда не работают, ответил Долли.

- Ты черствый человек, Долли.

- Дезире, я деловой человек. Я должен получать прибыль от спектакля, иначе мы все останемся без работы.

В конце концов они пришли к соглашению: компания выплачивает Дженет половину, а остальное добавляет мама, но Дженет не должна этого знать, потому что ей будет неловко, если она узнает.

Меня так и подмывало раскрыть эту тайну, мне всегда хотелось, чтобы люди знали, какая добрая у меня мама. Но она, хорошо меня зная, поняла мои намерения и бросила мне быстрый предупреждающий взгляд.

- Мне сказали, недели через две я смогу начать по немногу репетировать. Пожалуй, через месяц я уже вернусь на сцену. Ноги сначала будут как деревянные, - говорила Дженет.

- Смотри, не перенапрягайся. Лайза Феннел вполне справляется.

- Эта новенькая! Как ей повезло! Уже два выхода!

- И все из-за моего желудка.

- Я читала газеты. Пожалуй, это не тот случай, когда на следующее утро просыпаешься знаменитостью, да? - добавила она с нотками удовлетворения в голосе.

- Такое бывает только в романтических мечтах, ты же знаешь.

- Иногда так случалось. Но не с Лайзой.

- Она еще совсем недавно на сцене, - сказала я в ее защиту. - И в самом деле выступала совсем неплохо.

- "Совсем неплохо" говорят из вежливости, чтобы не сказать "не совсем плохо", - сказала Дженет. - Вот я бы сумела их расшевелить.

- Вижу, что я допустила оплошность, - рассмеялась мама. - Мне следовало бы еще пару раз полежать с приступами.

- О, нет, нет! - вскричала Дженет. - Я вовсе не то хотела сказать! Я была в ужасе, когда узнала об этом.

- Все в порядке, дорогая, я понимаю. Все это вполне естественно. Как говорится, что одному на пользу, другому во вред. Что ж, в данном случае это, действительно, было во вред. Впредь буду осторожнее. А ты не волнуйся. Однажды ты станешь знаменитой, создашь себе имя. Удивительно, что значит имя. Если тебя постоянно хвалят, люди начинают считать, что ты и вправду хороша. И чем больше им об этом твердят, тем искреннее они в это верят. Эта мысль поселяется в их головах, прежде чем они успевают что-либо сообразить.

Когда мы вышли от Дженет, мама сказала:

- Бедная, как ей сейчас тяжело. Скорее бы она снова смогла танцевать.

Лайзу очень заинтересовало известие о том, что мы ездили навестить Дженет Дэар.

- Не скоро она снова сможет выйти на сцену, - сказала я.

- Это, наверное, тяжело. Я знаю, что она должна сейчас испытывать.

- Она думает, пройдет еще не меньше месяца. Мама считает, что целых полтора. Если бы нужно было только петь, она бы смогла. Но вот с танцами сложнее.

- Родерик Клеверхем редко бывает в театре, не так ли?

- Да, редко. Он приезжает в Лондон только на несколько дней. Ему приходится заниматься поместьем.

- Оно, наверное, огромное.

- Я никогда не была там, но, судя по тому, что он рассказывал, не маленькое.

- Это, должно быть, прекрасно! Чарли, его отец, такой хороший человек. А мама у него какая?

- Я не знакома с ней.

Лайза понимающе улыбнулась.

- Надо полагать, вы не дружите домами. То есть, я хочу сказать, когда Чарли приезжает в Лондон, он почти всегда здесь, а он ездит в Лондон часто, если учесть, что у него загородное поместье.

Надо отдать ей должное, Лайза по-житейски правильно поняла ситуацию. Преданность Чарли моей маме была очевидна. Они были как супружеская чета, но не в период первой пламенной страсти, а когда она уже достигла счастливого состояния взаимопонимания и глубокой привязанности, основанной на спокойной и бескорыстной, ничего не требующей взамен дружбе.

Лайза продолжала расспрашивать меня о семействе Клеверхемов и, незаметно для себя, я рассказала ей все, что знала о доме в Кенте и о леди Констанс.

Она ловила каждое мое слово.

- А ты, - сказала она, - ты ведь очень дружна с Родериком Клеверхемом?

- Мы встречались несколько раз.

- Хотя он и не приходит к вам в дом.

- Он мог бы прийти. Мама была бы только рада видеть его здесь.

- Но он все-таки не приходит. Только устраивает ваши встречи где-нибудь на улице?

- О, нет, мы просто так встречались.

- Я понимаю, - казалось, ее это забавляет. - Он теперь довольно часто бывает в Лондоне, не правда ли?

- Так все делают, что в этом такого? Человеку может нравится жить за городом, но время от времени неплохо выбраться в столицу.

- Ну да, как его отец, - улыбнулась она своим мыслям. - Долго он еще пробудет в Лондоне?

- Не знаю.

- Кажется, он упоминал, что останется здесь до конца недели.

- Ах, да. Я теперь вспомнила. Вижу, он тебя очень заинтересовал.

- Меня все интересуют, и он в том числе. Также, как его отец и Дезире, и ты. Меня всегда интересуют окружающие меня люди. А тебя - разве нет?

- Думаю, что да.

Однако я чувствовала, что ее особенно занимает Родерик Клеверхем.

Потом это случилось снова. Было около трех часов пополудни. Мама отдыхала, как она это обычно делала перед вечерним спектаклем. Я зашла проведать ее.

Она лежала на кровати и, войдя в комнату, я сразу заметила, что с ней что-то не так.

- Что с тобой? - спросила я.

- Опять эта дурацкая тошнота подкатывает.

Меня охватила тревога.

- Ах, нет! - вскрикнула я.

- Сейчас пройдет. Когда это случается, кажется, что приступ обязательно повторится. Но это просто воображение, вот и все.

- Тогда лежи и не двигайся, может быть, оно и пройдет.

- Да, дорогая. Я надеюсь, что пройдет. Наверное, это на нервной почве. Эта противная графиня слишком на долгое время вошла в мою жизнь.

- Но спектакль идет еще не так уж долго.

- Со мной так бывает. Через какое-то время роль начинает надоедать, и уже хочется чего-то нового. Я по натуре непоседа. Не волнуйся, все будет хорошо. Тебе что-нибудь нужно? Поэтому ты пришла?

- Нет, ничего. Я просто хотела проверить, не спишь ли ты. Тебе сейчас лучше?

- Пожалуй, нет, дорогая. Я уже начинаю опасаться, что это опять повторение тех же приступов, что раньше.

- Может быть, послать за доктором?

- Нет, нет. Он опять скажет, что я что-то съела.