Внизу, в грузовом трюме, мы с Дубль-Ильвой натянули облегающие бронированные скафандры, первоначально разработанные для Титана переделкой костюмов для глубоководных погружений на абиссальные равнины Земли. Взятую за основу модель усилили разными наворотами до предела технических возможностей ВОЛа. Приемлемо для текущих условий, хотя при отказе эквилибри-моторов мы схлопнулись бы гораздо раньше, чем ухнуть к центру Урана.

Снаружи я словно завис в небе, угодил в сон: бок о бок парят два корабля, рядом, прицепленная к страховочному тросу, плавает Дубль-Ильва в скафандре, а на внутренней поверхности моего шлема тускло подмаргивает маленькое изображение ее оригинала. Ильва сказала:

— Длина примерно сто футов. Немногим меньше «Бентодина».

Немного было и подробностей. Корпус чужака отливал желтизной, а вдобавок — теперь, когда появилось, что отражать: нас и наш корабль, — обнаружил высокую отражающую способность, достаточно высокую, чтобы всеохватное небо сообщало ему синий оттенок.

Ильва объявила:

— С моего конца ничего, от корабельных датчиков ничего. Малая проницаемость для радара. Для НОВТеМата непрозрачен. Температура видимой поверхности равна температуре окружающей среды.

И висит здесь… как? «Бентодин» удерживали на позиции за счет активного использования модульных полей. Поскольку эта штука ничего не излучала, возможно, перед нами был всего-навсего буй. Бессмысленно задавать Вопрос Номер Два: зачем здесь висит?

Когда мы очутились достаточно близко и, оставаясь в нескольких метрах от объекта, выполнили облет, подробности все-таки отыскались. Тонкие бороздки, вроде очертаний люков, в металле, если это был металл. Неотчетливая гравировка, похожая на гибрид китайских иероглифов с клинописью. Я сказал:

— Если это буквы, то совсем не похожие на буквы огнелисов. Опять допущение. В эту тайну нам также не удалось проникнуть.

За недостатком образчиков. За недостатком привязок. Полагаю, огнелисы, подобно нам, хранили накопленные знания в основном на недолговечных носителях. Сегодня на Земле записи — редкость, сохранились лишь таблички «Осторожно!» да кое-где плакаты «Вы не заблудились». Среди островков предполагаемой письменности был участок, обведенный тонкой чертой с вмятиной в одной точке, словно туда ткнули пальцем, хотя оставить такую ямку-невеличку мог разве что младенец.

Ильва сказала:

— Сдай назад, к началу страховочного шнура. Сейчас дублерша попробует вскрыть объект.

Дубль-Ильва — расходный материал. Мистер Зед — нет.

По моей команде подсистема стоп-кадровой трансляции сделала шлем клона якобы прозрачным: основываясь на информации с внутренних датчиков, смастерила изображение ее головы. Дубль-Ильва смотрела на меня без выражения, темными непроницаемыми глазами. Лючок открылся легко. Внутри был рычаг.

— Нажимай.

Ильва на «камее» нахмурилась:

— Стоит ли?

— А зачем я сюда прилетел?

— Да уж лучше бы кто-нибудь другой. У нас тысячи служащих, есть из кого выбирать.

Но они — не я. Срок, отпущенный мне природой, истек пятьдесят лет назад. Пятьдесят лет я веду жизнь взаймы. Мне нравится думать, что я одалживался не напрасно.

— Нажми на рычаг.

Дубль-Ильва повиновалась; от корпуса отделилась и распахнулась наружу, во мрак, секция примерно четыре на четыре метра. Я рассмеялся и пригласил:

— Дорогая, прошу!

Мы включили нашлемные фонари, проплыли внутрь, в маленький тамбур, и потянули за явную рукоятку, которая, похоже, должна была задраивать люк.

Ильва с рябым от помех встревоженным лицом сказала:

— Мы останемся без связи с…

Люк плотно закрылся. Включился приглушенный кирпично-красный свет, едва различимый в резком желтоватом сиянии нашлемных прожекторов. Я погасил свой, оглядел то, что бесспорно представляло собой воздушный шлюз, и сказал:

— Неужто криптонианцы?

Изображение Ильвы, превратившееся на пару секунд в темный водоворот тусклого металлического глянца, вновь обрело четкость, и она сообщила:

— Возле дверей шлюза корпус стал проницаемым для отдельных полос электромагнитного спектра.

Я хмыкнул. И на корабле огнелиса, найденном нами на Гекторе, и здесь матчасть не отличалась от земной. Истинно земной, доступной помимо ВОЛа с его космобебехами, случайно унаследованными от инопланетян. Тумблеры на стенах. Что-то типа баллонов с воздухом и шлангов. Клапан там, вентиль сям. Стеклянный прямоугольник, схожий с плоским монитором старого образца.

Изображение Ильвы, все еще слегка смазанное и перекошенное, медленно, но верно выправлялось.

— Приборооснащение как будто подтверждает: корабль предназначен преимущественно для открытого космоса.

Что уподобило бы его современному звездолету от ВОЛа/огнелисов. На прежних земных КЛА основной объем занимало топливо.

— Похоже, защита от излучений начинает меняться по всему корпусу.

Я пробормотал:

— Добро пожаловать домой, кем бы вы ни были…

Дубль-Ильва сказала:

— Кажется, давление падает.

— Состав смеси?

Условное изображение ее головы повернулось в мою сторону.

— Впечатление такое, будто воздух Урана выкачивают, заменяя смесью кислорода, азота, гелия и газообразных микропримесей. Давление уже меньше пятнадцати фунтов на квадратный дюйм.

— Дышать можно?

Она сказала:

— Если доля кислорода в смеси останется постоянной, его парциальное давление достигнет земной нормы, когда общее давление газов приблизится к десяти фунтам на квадратный дюйм.

Ильва-«камея» бросила на меня тревожный взгляд и распорядилась:

— Мистер Зед, скафандр не снимать!

Мне подумалось: «Я похож на идиота?». Стоп. Не отвечайте. За минувшие годы я черт знает сколько раз попадал в переплет. Попадал я, а страдали и даже гибли мои очень близкие друзья.

— Есть, мэм.

Дубль-Ильва сообщила:

— Давление стабилизировалось. Подача газа продолжается, вероятно, в целях вытеснения остатков внешней атмосферы.

Я указал на другой рычаг подле того, что могло быть только внутренним люком.

— Займись-ка.

Дублерша кивнула, а Ильва предупредила:

— Осторожнее.

Люк открылся так же легко, как первый, — в темное пространство. Я задумался, не включить ли нашлемный фонарь, помедлил, ощупал стену возле закраин люка и нашарил переключатель, хотя против ожиданий низко, может быть, в футе от палубы. Я щелкнул им, и тусклое красное свечение залило, как оказалось, коридор, а в нем — другие люки, некоторые нараспашку. Дальняя сторона прохода по-прежнему тонула во мраке.

Я снова хмыкнул; кажется, в ту минуту мое красноречие этим исчерпывалось.

— Последний, кто уходил отсюда, погасил свет?

Ильва понизила голос:

— Я-живая еще застала выключатели в квартирах.

Ильва погибла в железнодорожной катастрофе в две тысячи тридцать восьмом, почти сорок пять лет назад; к тому времени я уже выполнял на Каллисто опасную и грязную работу для «Стэндард АРМ». Я отозвался:

— На Земле обычных выключателей и сейчас пруд пруди. Там полно старых домов.

Потом завел эквилибри-мотор, выплыл из воздушного шлюза и стукнулся шлемом о потолок. Вытянул ноги к полу и понял: высота коридора не больше пяти футов, да и ширина, пожалуй, тоже.

— Они что, были от горшка два вершка?

Ильва сказала:

— Или четвероногие. Вспомни огнелиса.

У мертвого огнелиса были вытянутое звериное туловище с шестью лапами в ожидаемых местах, длинный, цепкий хвост и уши, которые эволюция исхитрилась превратить в нечто среднее между рукой и слоновьим хоботом с пальцами. Я подплыл к ближайшему распахнутому люку и зажег свет. Кубрик? По стенам развешано что-то вроде коротких спальных мешков. Это если считать, что хозяева звездолета не вышли ростом. Если нет, перед нами, возможно, обыкновенные контейнеры. Дубль-Ильва сказала: