Утром второго дня пути я стоял у окна, наблюдая, как мимо проплывают бескрайние просторы Забайкалья. Холмистая степь, изредка перемежающаяся рощами берез и осин, расстилалась до самого горизонта. Осеннее солнце раскрашивало пейзаж в золотистые тона, подчеркивая красоту этих суровых мест.

Проводник, пожилой железнодорожник с окладистой седой бородой, принес свежий чай в подстаканнике с гербом железных дорог.

— Скоро будем проезжать Читу, товарищ Краснов, — сообщил он, аккуратно расставляя чайные принадлежности. — Там стоянка сорок минут. Желаете что-нибудь приобрести на станции?

— Спасибо, Михалыч, ничего не нужно. Лучше подготовьте к моему возвращению рабочий стол. Буду составлять отчеты.

Проводник кивнул и вышел. Я отхлебнул крепкий, ароматный чай и вернулся к окну.

Эта поездка предоставляла уникальную возможность без спешки проанализировать результаты операции «Дацин», оценить достижения и ошибки, подготовить детальный доклад для Сталина. По опыту я знал, что Иосиф Виссарионович любит конкретику и не терпит расплывчатых формулировок.

Через час, расположившись за рабочим столом в купе, я разложил перед собой карты, схемы и черновики донесений. С методичностью шахматиста я структурировал материал, выделяя ключевые аспекты операции.

Первый раздел — военная составляющая. Блестящий маневр Сопкина, использование «Катюш» и Т-30 для создания фактора внезапности, минимальные потери при максимальной эффективности. Каждое действие, каждое решение отложилось в памяти с фотографической точностью. Однако, анализируя, я отметил и недостатки: уязвимость коммуникаций, сложности с маскировкой некоторых видов техники, проблемы координации с китайскими союзниками.

Второй раздел — дипломатическая игра. Непростые переговоры с японцами, хитроумные многоходовки с Фэн Юйсяном, работа с международными наблюдателями. Здесь я особенно подробно остановился на роли комиссии Лиги Наций и реакции мировой прессы. Важно, чтобы Сталин понимал, мы не только выиграли военное сражение, но и добились дипломатической победы, создав видимость «прогрессивной борьбы китайского народа при поддержке интернациональных добровольцев».

Третий раздел, возможно, самый важный — технико-экономические результаты. Разведка и начало эксплуатации нефтяного месторождения, оценка запасов, качество нефти, перспективы добычи. К этой части отчета я приложил образцы нефти в запечатанных пробирках и схемы залегания пластов, составленные Архангельским.

За окном мелькали станции и полустанки, сменялись пейзажи от горных хребтов Забайкалья до таежных далей Восточной Сибири, а я продолжал работу, делая лишь короткие перерывы на еду и сон.

Утро четвертого дня пути застало меня за анализом геополитических последствий операции. Это требовало особой осторожности в формулировках, ведь речь шла о долгосрочных стратегических прогнозах.

Я вывел тезис за тезисом на чистом листе бумаги:

1. Контроль над Дацинским месторождением обеспечивает СССР значительные запасы нефти в непосредственной близости от дальневосточных рубежей. Это критически важно в случае военного конфликта на Тихом океане.

2. Успешное противостояние японской экспансии укрепляет престиж Советского Союза среди китайского населения и создает предпосылки для расширения влияния в регионе.

3. Демонстрация новых видов вооружений (Т-30 и «Катюши») заставляет потенциальных противников пересмотреть планы агрессии, создает фактор сдерживания.

4. Соглашение с Фэн Юйсяном и поддержка Хэ Луна формируют основу для создания пояса дружественных Советскому Союзу территорий в Маньчжурии.

5. Опыт организации и проведения такой комплексной операции может быть использован при решении других стратегических задач.

Перечитав последний пункт, я задумался. Какую именно «другую стратегическую задачу» готовит мне Сталин? География намеков Бакулина вырисовывалась обширная, от Средней Азии до Кавказа, от западных границ до Арктики. Но точного ответа не было.

Размышления прервал стук в дверь. Вошел начальник охраны, молодой сотрудник ОГПУ с цепким взглядом и безупречной выправкой.

— Товарищ Краснов, через час прибываем на станцию Иркутск. Стоянка тридцать минут.

— Благодарю, товарищ Зорин. Буду готов.

После ухода охранника я сложил бумаги в папку с грифом «Совершенно секретно» и уставился в окно. За стеклом проплывал Байкал, величественное озеро, настоящее внутреннее море Сибири.