Марина: - У нас тут, в офисе, - уточняя, что у директора под носом фактически, - форс-мажор, - чуть более серьезный тон, но ещё заискивающе улыбается и осторожно присядет на край его стола женщина, зная, что это не сработает. Только отвлечет, но не сблизит, хотя и доверия больше от этого ее жеста. Тобол выжидает и помощи действительно не будет, поэтому Маринка долго и не тянет с вестями, а то ещё взбесится и тогда не собеседование будет, а каторга, если вообще, - согласится. Хотя тут выбор без его самого, - два оператора не вышли сегодня на работу! - об остальном она пока не уверена, что должна сообщать, ввиду того, что ещё не всё знает сама всех деталей. Пока только слухи и перепроверяется информация.
Тобол: - Так!?! - директор сложит руки на груди скрещивая, чуть отодвигаясь от стола, отстраняясь не только от Маринки сейчас, но и переваривая головой, что ещё плохо функционирует, с трудом фокусируя взгляд на этом ее красноватом пятне, который она мнет, и кремовой блузке. Тобол не слышит, что повышает голос, хотя почти ничего и не сказал.
"Не позвонила!" - машинально посмотрит на часы, убедиться, что обеденное время о чем ему хорошо известно. Тобол ещё плохо соображает, но неприятности уже за версту чует и это пахнет отвратительно, а ему разгребать, только масштаб пока не понятен.
- Насколько это серьезно? - Все ещё надеясь, что все обойдется и это просто совпадение и не более. Тоболу не нужны неприятности, которые видимо уже случилось, вопрос каким числом? Хотя все поведение Маринки об этом и говорит, как и то, что не позвонила. А уж считывать эту женщину пришлось учиться на ходу не только Тоболу, но и Федьке с наскока.
"Выше головы прыгнула?" - не верит ещё Тобол, пока ещё сомневается, хотя знает ее уже не один год. - "Да, не! Не могла! Не Маринка!" - и будто теперь не торопится женщина, виноватой себя чувствуя, мнет край юбки, что делает крайне редко. Глаза опускает вниз виноватая, только в том, что не доложила раньше, не могла?! Шипение таблетки в воде слышно и дыхание шумное у директора.
Маринка: - Две кандидатки стоят за дверью... - Ошарашит боевая подруга директора и он станет мрачнее грозовой тучи. Тобол молчит и сопит, шумно, обдумывая. Это никак не сгладить, ни ей, ни "десертом", что она припасла, уже решив какая из кандидаток войдёт и в какой очередности. Юлой завертится Маринка, заерзает у стола Тобола, поднимаясь с таким же нежеланием уходить, но не может долго оставлять двух девушек без присмотра у приемной. Ни сейчас, когда бесится фурия и план по вытравливанию ещё только пришедших кандидаток не готов, но в процессе, других подговаривать приглашать подруг будет. Это не секрет для расчетливой Маринки. И не важно, кто именно предложит это идею. - Так, примешь?
Тобол: Тяжёлый взгляд директора эта женщина выдержит, как ни в чем ни бывало. Глубокий вздох и скрип его зубов, желваки загуляют по лицу и ярости, если бы только можно было убить взглядом. Многих бы не осталось и Маринки много раз за эти годы совместной работы.
Другую бы сейчас по этому линолеуму катал и в ярость бы впал, злость срывал за это форменное безобразие, нарушение субординации, ни одного живого места бы не оставил ни следов тоже. А Тобол не может. Связаны руки и Маринка это знает, как никто другой.
"Прыгнула!" - констатирует Тобол и неприятно признаваться, что Маринка ему неподотчетна и без нее он, как без рук. Рыжие кудри не радуют, виноватый ее вид не нервирует, но и не раздражает. На Маринку злиться не получается долго или не очень, она просто такая какая уже есть и, если не позвонила, были указки свыше. - "Значит не могла! Или занята была!" - и тошно от этого, и противно, что все больше казалось, будто он не хозяин в своем же доме, в детище, которое с таким трудом поднял и сейчас делал все возможное, чтобы его компания функционировала, как слаженный механизм, да не всегда выходило гладко.
- Разговор не окончен! - тяжело вздохнет Тобол и Маринка кивнет, хотя это уже не ей разгребать. Донесла, так сказать, вперёд всех и не перед фактом поставила, и перед ним самым. - Чего раньше не сказала? - бросит, ей уходящей быстро, в спину директор, зная, что она обернется, замнется у двери виноватая, да не ответит. А взгляд ее этот Тобол вдоль и поперек знает.
Маринка: Гадко и паршиво на душе, но она это смахнет, чуть позже, вечером после работы в ресторане со стариком и бокалом хорошего дорогого вина, не дешёвым ужином. Конвертом - с черным налом внутри, за хорошо и оперативно проделанную работу, на столе, что протянет ей старик и она примет, как миленькая возьмёт. От денег никогда не отказываются, а от двойной или тройной зарплаты, что позволяет ей жить чуть свободнее, тем более.