В это время года в природе преобладали желтые и красноватые тона. На крутых склонах в зарослях метельника взвивались пурпурные всполохи плакун-травы. Между полями виднелись нетронутые участки леса и утопленные в земле тенистые тропинки – целая система защиты от ветра и эрозии. В этой холмистой местности, наибольшая часть которой использовалась для выпаса скота, объединение сельскохозяйственных наделов (выгодное для человека, но губительное для почвы) происходило менее активно, чем в остальных регионах. Артур и Анна почти не встречали других машин – ни легковых автомобилей, ни бешено мчащихся грузовиков, – но местность была обитаема. Аккуратно усеянная каменными домами с гранитными перемычками и крышами из розоватого сланца, Нижняя Нормандия с ее мирными склонами и равнинами, казалось бы, избежала воцарения рокового трио современности – город-пригород-туркомплекс.
В то время как вся Франция переживала очередную засуху и в некоторых местах Луару можно было пересечь вброд, здесь реки текли на каждом шагу и уровень грунтовых вод регулярно пополнялся за счет дождей, приносимых с океана. Утомленные утренними сборами и четырехчасовой поездкой, Артур и Анна решили искупаться в ближайшей речушке. Остановив машину на обочине у мостика из серого известняка (на поблекшем указателе значилось «Мулен де Тайбуа»), они сделали несколько шагов по каменистой тропинке и через густые дебри сочной травы спустились к берегу. Здесь не было ни ограждений, ни столов для пикника, ни разметки маршрутов для пеших прогулок – абсолютно девственное пространство. Анна присела на корточки и осторожно прикоснулась к воде, словно дикий зверек, принюхивающийся перед тем, как попить. В этом месте Рувр, гордо именующий себя притоком Орны, выглядел мелководным ручьем. Лучи солнца освещали неглубокое песчаное дно и играли в листве буковых деревьев; прозрачная вода омывала камни. Взглянув друг на друга и не проронив ни слова, Артур и Анна принялись раздеваться. Обнаженные, они легли в воду, как в постель. Крошечные рыбки щекотали их ступни. Какое блаженство! К счастью, здесь не было ничего, что могло бы испортить впечатление: ни звуков мотора, ни вони азотных удобрений, ни водозаборных сооружений на берегу, ни острых камешков, впивающихся в ягодицы. Даже желание, неотступное желание, погасло в прохладе воды.
– Просто рай, – улыбнулся Артур. – Все потребности, которые человек создает для себя…
– Заткнись, – нежно сказала Анна.
Они пролежали так довольно долго, не прикасаясь друг к другу, погрузившись в себя, ни о чем не думая и наслаждаясь радушием, с которым их встречала Нормандия. Преломляясь, свет придавал их телам бледность и искажал силуэт. Казалось, их головы плывут по воде, как две дрейфующие маски.
Артур побаивался приезда в Сен-Фирмин. Дедушкины владения, расположенные немного в стороне от деревни, назывались «Лесная ферма». В те времена, когда не существовало Airbnb, люди не утруждали себя поиском изысканных названий для своей недвижимости (вроде «Царства мечты» или «Райской обители»): язык сам выбирал самый эффективный, самый простой и поэтому по-настоящему поэтичный топоним. Лес давно исчез, но «Лесная ферма» до сих пор стояла особняком. К ней вела небольшая дорога позади церкви. Пятьсот метров плавного подъема – этого достаточно, чтобы все следы урбанизации пропали из поля зрения. Фермерский дом, крытый сланцем, сохранил приличный вид, но прилегающие к нему постройки, где размещалось сельскохозяйственное оборудование, включая старый трактор McCormick, изрядно обветшали. Вокруг простирались поля, основная часть которых теперь принадлежала господину Жобару. Лесопосадки были уничтожены; вся земля отныне использовалась под посевы пшеницы, ячменя и овса, сливающиеся в сплошные зеленые пятна схожих оттенков. Артуру хотелось бы увидеть здесь хотя бы один величественный старый дуб, который не тронули из уважения к древним нормандским поверьям.
Но нет. Среди роскошного, колышущегося на ветру моря злаков маячил единственный пустующий клочок земли площадью в два гектара – не проданный дедушкой участок. Эти земли, превращающиеся в пустошь, уже успели зарасти кустами дикой ежевики, дроком и папоротником. Они примыкали к ферме, так что, продравшись сквозь колючки, из кухни можно было выйти прямо в поле.