Дома...

Письмо – пара строчек от соседей, повествующих о беде в семье, – спрятанное во внутреннем кармане плаща, обжигало даже сквозь шерстяную ткань рубахи. «Больше никого не осталось». Скупо, сухо... горько. И ветрено. Четыре слова – и любимый мир странствий вдребезги. И теперь я – хранитель рода. Не вернусь, не провожу – и погибшие никогда не найдут покоя, переродятся в монстров и вырежут всю округу. И я буду в этом виновата.

Я сделала первый осторожный шаг, держась за мшистую скальную стену. Можно было обойтись без совета, но я так надеялась, что уцелеет кто-то ещё, кроме меня... Не повезло. И... да, когда из-за шального сквозняка рушится мир, отстроенный и обжитый, не до любви. Не до привычной любви к дождю и странствиям. Пора возвращаться... к огню. Туда, где меня никто не ждёт, кроме памяти... и долга перед родом. Но, возродив огонь в семейном очаге, я заслужу прощение. И сниму проклятье неприкаянности. И вместо дождя полюблю огонь.

Постараюсь полюбить, но пока...

Мокрые холодные ладони обхватили мои плечи, и тело, замёрзшее и уставшее, стало летучим, невесомым. И узкая тропа уже не выскальзывала из-под ног. И туман расступился, открыв круглую долину, заросшую лесом, окольцованную древними скалами. И пропал страх. И ушла боль.

...но пока я – Дождь.

Февраль, 2017

Конец