Парень отвлекается на него, а я пячусь, отступая, и быстро разворачиваюсь, чтобы незаметно улизнуть, но при этом вдруг в кого-то врезаюсь.

Сердце подпрыгивает от неожиданности, и я делаю резкий вдох.

Древесно-пряный аромат мужского парфюма касается моих ноздрей и проникает внутрь, вызывая странную рефлекторную дрожь под коленями.

Прямо перед глазами оказывается расстегнутый ворот белой рубашки, в котором на загорелой коже груди виднеется татуировка — какой-то необычный замысловатый орнамент в виде змеи.

Высокая и мощная мужская фигура пугает меня, я ахаю и отшатываюсь.

— Простите, — шепчу я и тут же, не поднимая глаз, стремительной походкой возвращаюсь в банкетный зал.

— Все хорошо, птичка? — спрашивает меня Герман, когда я сажусь на стул рядом с ним. — Тебя долго не было.

— Да, все отлично, — улыбаюсь я.

Герман кивает и возвращается к прерванному разговору.

Через минуту в зал входит тот самый кудрявый парень. Он здоровается со всеми и извиняется за опоздание. Мой муж кивает ему на место за столом напротив нас.

— Милая, познакомься, это Дмитрий, он теперь будет в моем отделе, — говорит Герман.

— А мы уже познакомились, Герман Валерьевич! — отвечает парень с улыбкой и подмигивает мне.

— Ох, вы посмотрите! И когда только успел! — смеется коллега Германа.

— И не говори! Молодежь нынче шустрая, на пятки наступает, — отвечает мой муж с улыбкой.

— Мы встретились в холле, когда я выходила из уборной, — торопливо поясняю я.

Внутри все сжимается.

Герман бросает на меня мимолетный взгляд и кивает.

Через полчаса мы собираемся домой. Как муж и обещал — мы были там недолго.

— Ну, как тебе вечер? — спрашивает он, когда мы заходим в дом.

— По-моему, очень неплохо, — отвечаю я, с наслаждением снимая тесные туфли и проходя на кухню.

Ненавижу каблуки, но мужу они нравятся.

— Ты там была самая красивая. Впрочем, ничего неожиданного. Ты всегда самая красивая, — говорит он, хватая меня за плечи и разворачивая к себе.

Он ласково проводит пальцем по моей щеке, очерчивая контур, а потом нежно целует в губы.

Внезапно его пальцы с силой сжимают мой подбородок.

— Знакомишься с моими коллегами за моей спиной?! — кричит он.

Короткий резкий замах и мощный кулак летит мне прямиком в живот.

Сумочка выпадает из моих рук и шлепается об пол. Из нее вылетает пудреница, и пудра рассыпается по блестящему темному мрамору.

Я сгибаюсь пополам, обхватывая себя руками, и мучительно пытаюсь вдохнуть.

Перед глазами все плывет, вспыхивают яркие пятна, тошнит.

— Тебе, я смотрю, нравится ставить меня в неловкое положение? — вопит муж, грубо хватая меня за волосы и поднимая голову, заставляет смотреть ему в глаза.

Ощущение такое, что он сейчас сдерет с меня скальп живьем. От жуткой боли из глаз льются слезы, а разъяренное лицо Германа расплывается.

После чего он приближается почти вплотную и рычит так, что брызги слюны попадают на кожу:

— Нравится меня унижать?

Ну что ж, добро пожаловать в мою идеальную жизнь и мой идеальный брак.

Он зло отшвыривает меня, и я падаю на колени на холодный гладкий пол.

— Убери весь этот бардак, что ты тут устроила! — рычит Герман и быстрым шагом выходит из кухни.

Стою на четвереньках и тяжело дышу, смотря на светлые прожилки на темном мраморе плитки. Стараюсь размеренным дыханием унять боль и слезы. В висках стучит.

Медленно встаю, пытаюсь разогнуться, но до конца не получается. Так и бреду в полусогнутом состоянии, прижав одну руку к животу и преодолевая тошноту, до шкафчика, в котором лежит веник и совок. После чего собираю рассыпавшуюся пудру.

Медлить опасно, он может вернуться и проверить, убралась ли я.

Мочу тряпку в раковине и, опустившись на колени, тру пол. Нужно хорошо вымыть, чтобы, когда высохнет, не осталось разводов. На блестящей темной плитке они будут очень заметны. Не должно остаться ни пятнышка.