– Когда выбрался из кучи, я был до ужаса взбешен, но стоило увидеть тебя, тут же вся злоба пропала. Ты – весь в грязи, лица не видно, стоишь с таким важным видом, уперев руки в бока, и взираешь на меня, как на поверженного тобой, героем, непобедимого вепря.
На фыркающей и гарцующей лошади подъехал сеньор Остготтский.
– Однако ты оказался шустрым парнем. На этом закончим наше состязание. Чего ты хочешь?
– Мой сеньор, - я понял, что был слишком наивен, думая, получить место оруженосца. Не знаю, что, может, холодный дождь повернул мысли в русло реальности, - мне хотелось бы примкнуть к вашему войску. Пойти с вами в Иерусалим.
– Тебя соблазнили рассказы о прекрасном крае, да? – рассмеялся рыцарь.
Я не ответил, потупился и опустил взгляд долу.
– Можешь считать, что ты зачислен. Эй, Джон! – подошел один из воинов, - Одень парня и разъясни, что к чему. Ступай, Ричард. Не робей, в моей армии нет трусов, - он, хлопнув меня по плечу, пришпорил своего скакуна…
Вот так я оказался под началом Готфрида Остготтского, попал на войну с неверными, и мои мирные путешествия превратились в военный поход.
=3=
Мы стояли чуть дальше полета стрелы – на случай, если турки надумают стрелять.
– Мне нужно пять человек для сопровождения! – выкрикнул Готфрид Остготтский, чтобы все войско слышало, - Я сам пойду говорить с нехристями. Этот городок еще до заката будет наш!
«Не слишком ли он самоуверен?» – подумалось мне.
Эскенеборго – суровая каменная твердыня. На подступах к ее высоким, в шесть человеческих ростов, стенам насыпаны валы. Перед огромными деревянными воротами турки вырыли широкую яму и заполнили ее грязной водой. Воображение уже рисовало предстоящую схватку…
Желающих оказалось великое множество, люди гомонили, тянули руки, каждому казалось, что быть послом самого Господа великая честь. Я тоже не думал иначе, однако не кричал и не тянул рук. Мне повезло случайно встать рядом с Готфридом, так что просто коснулся его и тихо сказал:
– Я пойду!
Он посмотрел:
– Ричард? Да, ты, парень, и… – предводитель стал оглядывать воинство, большая часть которого, почему-то, глядела не на него, а на меня – кто-то с завистью, некоторые со злобой.
Наконец, набралось пять человек, не считая самого Готфрида. Нам выдали щиты – ко мне подошла девушка и протянула деревянный круг, обитый тонкими железными пластинами; ветер играли ее иссиня-черными, цыганскими локонами, а яркое сарацинское небо тонуло в ее больших, темно-синих глазах. Я некоторое время смотрел в эти глаза, и мы пару мгновений улыбались друг другу.
Готфрид Остготтский велел оставить оружие. Послы, вооруженные до зубов, выглядели бы, по меньшей мере, подозрительно.
Прикрывая грудь щитами, мы встали под стены, на которых уже находились жители и малая горсточка воинов, испуганно смотревшие то на нас, то на великое воинство за нашими спинами.
– Чего вы хотите? – крикнул один старый турок на ужасно ломаном немецком.
Отвечал Готфрид:
– Вы отняли у нас Святую землю! Обесчестили ее! Мы идем забрать назад принадлежащее нам!
– Но это не Иерусалим! – обеспокоено выкрикнул со стены старик.
– Мы знаем. Но за содеянное вы все понесете кару! Сдайте Эскенеборго, и мы не тронем никого!
Старик молча уперся глазами в землю под стеной. Стоявшие рядом люди начали расспрашивать его. Старейшина, или кем он там приходился, неохотно отвечал. Женщины вскрикивали в ужасе и проклинали нас.
– Где ваши воины? – спросил Готфрид, видя замешательство жителей.
– Их нет, – голос старика дрогнул.
Наш предводитель злорадно улыбнулся.
– Сдавайтесь на милость Господню! – прокричал он, - Мы пощадим вас!
– Мы не верим тебе! Вы, пьющие отраву из злаков и жрущие свинину, – бесчестны! Отправляйтесь к Шайтану!
С таким напутствием старик метнулся вон со стены, а те несколько десятков воинов, что стояли вместе с жителями, принялись стрелять из луков. Рыцарь оказался прав, приказав взять щиты – прикрываясь ими, мы направили лошадей прочь от враждебных стен, от свистящих смертоносных стрел. Готфрид, грохоча доспехами, скакал поблизости от меня. Большинство стрел летело именно в него, но стальные жала отскакивали, встретившись с мощной защитой. К счастью все остались целы и невредимы. Воинство Господне встретило нас восторженными криками восхваления Иисуса Христа, убежденное, что именно он помог нам.