Вера эффектно смолкла.
- Что? Пип? Цензура? - нервно рассмеялась я.
Подруга громко вздохнула, без слов подтверждая догадку.
- Учитывая, что он всегда по-доброму о тебе отзывался, - продолжила она, - такой поворот меня и напугал, и разозлил. Что произошло?
- А что, по его мнению, произошло? - процедила я.
- По мнению Андрея...
- Да к чертям его! По мнению Дениса! Овчинникова, где твои уши были? Ты не подслушала разве?
- А должна была? - огрызнулась Вера. - Я вообще думала, что они просто болтают о своем, о мужском, а вышло...
С минуту мы обе хранили молчание, дыша в трубку и стараясь унять раздражение.
- У Златогорского есть еще одна идиотская привычка, - начала объяснять я, взлохматив волосы и потерев лицо. - Мотается каждую субботу на скалодром. Понятно, что в последние месяцы он мотался туда вместе со мной. В принципе, там здорово, мне нравится. Но все-таки адреналин и физические нагрузки мне употреблять надо в ограниченных дозах. А этому дуралею мало, представь! Он еще и слэйклайном увлекся! Пока новичок, но уже трюкачить пытается. И вчера...
Я осеклась, сглотнула.
Непоправимого, страшного не случилось. Ну не справился человек, ну упал. Да там даже мастера ходят с вывихами да ушибами, что уж со Златогорского взять, пару месяцев занимающегося, пусть и с успехом. Но вчера, в ту секунду, когда он упал с этого стропа, натянутого для джамплайна, я испугалась, что он свернет себе шею. Или череп раскроит. Да, прецедентов пока не было, там, говорят, безопаснее, чем на скалодроме, но все-таки. Не в падении и не в риске дело. А в осознании: как бы я ни следила за тем, чтобы он не надевал бежевые мокасины с черными джинсами, не делал глупый пробор, когда причесывался, перестал вскакивать в полпятого утра, а валялся бы со мной в постели хотя бы до семи, как бы ни наводила порядок в его шкафу, сортируя вещи по расцветкам, и не приобщала бы к прелестям домоседства - все равно будет то, что обойдет мою волю, желание и планы, ожидания. И ничего с этим поделать не смогу.
Так глубоко погружаться нельзя. Этого, прости, провидение, я не заказывала.
Он потом, словно бы почувствовав, что я разваливаюсь на куски, хотя внешне спокойна, долго расписывал, в чем состояла его ошибка, обещал даже не лезть больше на этот чертов строп и не пытаться на нем делать трюки. Я же холодно ответила:
- Из твоего многословно содержательного монолога можно заключить только одно: такого больше не повторится. Скучно и неоригинально. Поехали, что ли, отсюда.
Он помрачнел, послушался. Всю дорогу мы не разговаривали, хотя он порывался начать беседу. А вместо прощания я сказала, что все кончено, мы ставим точку.
- Что вчера? Что молчишь? Ларка? - одернула меня Овчинникова, устав от повисшей паузы.
- В общем, вчера он упал, ушиб плечо. Мы поехали домой, и я решила, что пора...
- Рассталась с ним?! - охнула Вера. - Все ж хорошо было.
- Ну да. Но ничего серьезного. - Я сползла с кровати, подняла жалюзи.
- Ты сейчас кого обманываешь? С его стороны все явно было серьезно.
- Угу, - рассеянно согласилась я, впившись взглядом в крышу золотистой машины во дворе моего дома. Чертов Златогорский...
- Что «угу»? - Вера была настроена если не вытрясти из меня душу, то поругаться точно. - Ты пойми, что он тебя любит и...
- Слушай, - я перебила ее. - Мне пора идти. Потом повоюем. Пока, - и сбросила вызов. Конечно же, телефон затрезвонил снова уже через мгновение, но я, взвинченная, одевалась.
Значит, устроил демонстрацию. Этакий мирный протест, беззвучное сопротивление. Умно. Но не оригинально. Оригинальной сейчас буду я.
Пока затягивала шнурки конверсов, чуть их не порвала. Даже дверь квартиры не стала закрывать - так удачно вчера ключи положила, что, видимо, придется доставать другой комплект из ящика, пока этот не найду. По лестнице буквально слетела.
За что люблю свой город, так это за то, что он плывет. И я сейчас не о заливах, что его обступают, хотя можно и их прибавить. Владивосток плывет если не в тумане и облачности, то в дожде, мороси, влажности и серебре непогоды, если это холодное время года. Это не город, а мечта декадентов и импрессионистов. Вот и сейчас кожу, волосы и одежду - я просто-напросто накинула плащик на пижамные шорты и майку - облепила паутина теплой мороси, в которую превратился воздух, чуть успокоила, сгустила реальность, заставив сосредоточиться на движении, а не на своей злости.
Может, вчера этот иррациональный страх, последовавший за ним вывод и мой поступок мне приснились? Вон же Денис Готов-тебя-злить-и-удивлять здесь, то есть также в замешательстве. Или в раздражении. Или и то, и другое.