�ень опасно. - Я заплачу любую сумму! – сказал Ганс. – Всё что у меня осталось, ваше! Пожалуйста, Кхура, помогите мне! - Хорошо, - хмуро кивнул проводник. – Но вы должны беспрекословно меня слушаться иначе нам не вернутся живыми... - Я на всё согласен, - воскликнул Ганс. – Что я должен делать? - Ничего, – ответил Кхура. – Просто сидеть в хижине совершенно неподвижно, с головой укутавшись в одеяло и ждать. - Ждать чего? - Ждать, когда один из йети зайдет внутрь... – ответил Кхура, переходя на шёпот. - Боже, неужели он осмелится войти внутрь?! - Если всё будет тихо, то да, - сказал Кхура. - Главное, ни в коем случае не вылезайте из-под одеял, а не то ваш запах его вспугнёт. - Но как же я его увижу? – спросил Ганс. - Я оставлю вам малюсенькую дырочку, сквозь которую вы его увидите. - А где будете вы в этот момент? – захотел узнать Ганс. - Снаружи, - сказал проводник. - Почему? - Во-первых, наша лачуга слишком мала, чтобы тут уместилось трое, - объяснил Кхура. - А во-вторых, должен же кто-то остаться снаружи и привести помощь, на тот случай, если йети разозлятся и засыплют хижину снегом. - Но как я увижу йети в темноте? – спросил Ганс. - Я разожгу небольшой костёр напротив открытой двери хижины, а потом спрячусь на дереве, - сказал Кхура. - Огня они не боятся. Ганс одобрил план проводника, и они приступили к его реализации. Первым делом, Кхура заставил герра Шуберта раздеться догола и хорошенько растереться снегом, чтобы отбить запах. - Ради науки я готов на всё! – сказал Ганс и начал стаскивать штаны. С криками и охами он долго натирал себя снегом, пока не сделался малиновым и только после этого Кхура позволил ему вновь одеться. - А вы знаете, - сказал Ганс, когда немного согрелся, - мне даже понравилось. Есть в этом что-то волшебное, голым скакать по снегу у подножия Гималаев... Когда стало темнеть, Ганс лёг на пол, а Кхура тщательно завалил его сверху снаряжением и свежим лапником, оставив только маленькую дырочку для дыхания и наблюдения. - Наберитесь терпения, лежите тихо и не ворочайтесь, - приказал Гасну проводник. – Йети долго будет ходить вокруг лачуги, принюхиваясь и присматриваясь, и только потом, заглянет внутрь. Не упустите этот момент. - Я буду начеку! – донеслось из-под груды вещей. – Я так счастлив! Кхура прыснул в кулак и вышел наружу. Там он разжёг костёр, сделал себе ужин и неспешно поел. Затем он просто лежал у огня и ел карамель и только около двенадцати, встал, надел свои «волшебные» снегоступы и стал ходить кругами вокруг хижины, кашляя в воротник и шумно сморкаясь. Герр Шуберт, всё это время тревожно вслушивающийся в ночную тишину, вздрогнул: - Так вот они какие, эти йети, - прошептал он. – Совсем как люди. Хорошо бы один из них заглянул сюда и полакомился бы конфетами... Уж я разгляжу его как следует... Однако йети не спешил показываться. Он бродил вокруг хижины ещё почти час, пока у Кхура не закружилась голова, а Ганс не начал задыхаться под грудой вещей. Только тогда, проводник снял свою куртку, вывернул её мехом наружу, вновь надел на себя, повалялся немного в снегу и в таком виде протиснулся в хижину. Он хрипел и рычал, колотил руками по стенам и даже уселся на кучу вещей, под которой прятался не живой ни мёртвый Ганс. В крохотную щелку он видел только большую тень, покрытую густым мехом, и от восторга грыз ногти, чего не делал с 5 летнего возраста. Кхура ещё раз потряс хлипкие стены лачуги , доел оставшиеся конфеты, громко рыгнул, и вышел наружу. Там он вывернул куртку обратно, подбросил в огонь поленья и улёгся спать, оставив Ганса ворочаться в своём тесном укрытии. Утром разговорам не было конца. Ганс с упоением рассказывал о гиганте, что вломился в хижину и весьма убедительно имитировал звуки, которые тот издавал. Он сфотографировал следы вокруг лачуги и расспросил Кхура, что тот видел. - Он был только один, насколько я смог заметить со своего дерева, - сказал проводник. – Но он был очень большим. Он долго ходил вокруг лачуги, а потом ворвался внутрь и стал так страшно рычать, что я едва не скатился вниз. О, герр Щербет, вы необычайно храбрый человек. Остаться с глазу на глаз с рассерженным йети, это подвиг. Ганс покраснел от удовольствия. - Ну, что вы, что вы... – забормотал он. – Я же был в укрытии... Право, не стоит говорить о моей храбрости... - Но есть одно но, герр Щербет... - грустным голосом сказал Кхура. - Какое? - Мои... то есть наши конфеты закончились. - Совсем?! - Полностью, – сокрушённо покачал головой Кхура. – Этот громадный йети вчера доел последние остатки. Нам больше нечем их подманивать. Пора возвращаться, герр Щербет... - А нельзя ли их ещё как-то заманить к нам, - расстроился Ганс. – Может они любят кофе или рыбные консервы?.. - Нет, - ответил Кхура, уставший от подобных приключения и желавший скорее попасть домой. – Либо конфеты либо... свежие ананасы. У вас случайно нет с собой свежих ананасов? - Нет... - И у меня нет. Укладывайте ваши вещи, герр Щербет. У вас и так вдоволь материала. – Да, вы правы, - согласился Ганс. – Да и деньги совершенно закончились... - Тем более, - ответил Кхура. – Собирайтесь. Ганс принялся складывать вещи, всё ещё думая о той удивительной ночной встрече с йети, когда случайно, раскрыл рюкзак Кхура и оттуда, прямо ему под ноги вывалились странные снегоступы... В немом изумлении, герр Шуберт поднял их и покрутил перед глазами. Затем приложил к снегу и увидел отпечаток босой ноги. - Но... – пробормотал он. – Конфеты... йети... Британский музей... как... Его глаза наполнились слезами негодования, а затем, он издал леденящий душу вопль и, схватив горящее полено, бросился на своего проводника. - Подождите, герр Щербет, - завопил Кхура, бегая вокруг лачуги на одной лыже. – Не всё так просто, герр Щербет! Дайте я вам всё объясню! - Я тебе покажу конфеты! – не слушал его Ганс. – Я тебе покажу паклю! Я тебе покажу следы снежного человека! Стой, а не то хуже будет! Видя, что Ганса не остановить, Кхура схватил вторую лыжу, кое-как нацепил её на ногу и помчался в лес. Ганс бросился за ним, но вскоре потерял беглеца из вида и остановился, чтобы перевести дух. Ярость пополам с обидой душила его. - Каким же я был идиотом, - бормотал он. – Каким дураком... Ганс отбросил дымящееся полено, сорвал с шеи и зашвырнул в сугроб свой фотоаппарат, и понуро побрёл обратно, к своей хижине. Он шёл, не разбирая дороги, проваливаясь в сугробы и не замечая ничего на своём пути и внезапно, почувствовал, что земля уходит у него из под ног, и он падает в яму. Герр Щербет испуганно пискнул, а мгновеньем позже оказался в большой берлоге. Близоруко щурясь, он попытался встать на ноги, когда услышал грозное рычание. «Медведь! – пронеслось в голове бедняги. – Вот и всё...» Он зажмурился, но, к его удивлению, рычание превратилось в ... смех. Он открыл глаза и увидел перед собой огромного покрытого рыжеватой шерстью человека. Тот смеялся лежа на спине и дрыгал в воздухе босыми волосатыми ногами. - Ты и есть тот исследователь йети? – хохотал он. – Ой, не могу, не могу! Это тебя дурил Кхура, ходя в своих снегоступах вокруг избушки? Это тебе он подсунул паклю, вместо шерсти? Это ты всю дорогу нёс конфеты, которые он сам и ел? Ха-ха-ха! хи-хи-хи! Га-га-га! Ганс замотал головой, думая, что ему снится сон, но видение не пропадало. - Думаешь, это сон? – ещё пуще развеселился йети. – Тогда дайка я тебя ущипну, герр Щербет! Снежный человек протянул громадную ладонь и больно ущипнул Ганса за бок. Тот взвизгнул и разинул рот. - Так вы существуете?! - Как видишь, - весело отозвался йети. – Но как ты нашёл мою берлогу? - Я гнался за Кхура и провалился сюда, - ответил Ганс. – Но откуда вы всё знаете? Я не понимаю! Снежный человек потянулся, зевнул и сел удобно уселся на подстилку из сухих листьев. - Всё просто, - ответил он. – Кхура, мой двоюродный брат. - Ваш брат? – изумился Ганс. - А что тут особенного, - насупился йети. – Я хоть и снежный, но человек... - Но зачем тогда весь этот маскарад? – окончательно перестал что-либо понимать Ганс. – Не проще ли было... - Показать меня? – завершил его мысль йети. – Мы тоже так думали сначала, но это оказалось плохая идея. Люди вечно всё портят... Они стали приезжать целыми толпами, делать фотографии, вытаптывать лес и мусорить в горах... Мне стало трудно жить той жизнью, к которой я привык. Я даже не мог спокойно прогуляться по лесу, чтобы кто-нибудь не начинал преследовать меня с криками и фотокамерами. Сначала я только смеялся, тому, что про меня писали в газетах, но потом, мне стало обидно. Тогда то мы с братом и решили выставить всё это как розыгрыш. Фальшивку. Кхура сделал свои всемирно известные снегоступы, придумал дурацкую историю про конфеты и всё прочее. Он зарабатывает неплохие деньги на туристах и покупает мне на них орехи и ананасы, которые я очень люблю. В горах теперь стало трудно добывать еду... - Так значит, все те фотографии из газет, фальшивка? - Почти все, - криво усмехнулся йети. – Хотя иногда, когда люди окончательно перестают в меня верить и туристы не хотят больше сюда ехать, я вылезаю из берлоги и прогуливаюсь перед какими-нибудь зеваками, чтобы подогреть интерес. - В жизни бы не поверил! – воскликнул поражённый Ганс. - Иногда я сам в это с трудом верю, - признался йети и снова засмеялся. Они долго просидели в берлоге, болтая на разные темы, и расстались как добрые друзья. На прощанье, Ганс подарил снежному человеку свои часы, которые светились в темноте. - Спасибо, - улыбнулся йети. – Теперь я всегда буду точно знать, когда нужно выходить, чтобы встр