ключения и желавший скорее попасть домой. – Либо конфеты либо... свежие ананасы. У вас случайно нет с собой свежих ананасов? - Нет... - И у меня нет. Укладывайте ваши вещи, герр Щербет. У вас и так вдоволь материала. – Да, вы правы, - согласился Ганс. – Да и деньги совершенно закончились... - Тем более, - ответил Кхура. – Собирайтесь. Ганс принялся складывать вещи, всё ещё думая о той удивительной ночной встрече с йети, когда случайно, раскрыл рюкзак Кхура и оттуда, прямо ему под ноги вывалились странные снегоступы... В немом изумлении, герр Шуберт поднял их и покрутил перед глазами. Затем приложил к снегу и увидел отпечаток босой ноги. - Но... – пробормотал он. – Конфеты... йети... Британский музей... как... Его глаза наполнились слезами негодования, а затем, он издал леденящий душу вопль и, схватив горящее полено, бросился на своего проводника. - Подождите, герр Щербет, - завопил Кхура, бегая вокруг лачуги на одной лыже. – Не всё так просто, герр Щербет! Дайте я вам всё объясню! - Я тебе покажу конфеты! – не слушал его Ганс. – Я тебе покажу паклю! Я тебе покажу следы снежного человека! Стой, а не то хуже будет! Видя, что Ганса не остановить, Кхура схватил вторую лыжу, кое-как нацепил её на ногу и помчался в лес. Ганс бросился за ним, но вскоре потерял беглеца из вида и остановился, чтобы перевести дух. Ярость пополам с обидой душила его. - Каким же я был идиотом, - бормотал он. – Каким дураком... Ганс отбросил дымящееся полено, сорвал с шеи и зашвырнул в сугроб свой фотоаппарат, и понуро побрёл обратно, к своей хижине. Он шёл, не разбирая дороги, проваливаясь в сугробы и не замечая ничего на своём пути и внезапно, почувствовал, что земля уходит у него из под ног, и он падает в яму. Герр Щербет испуганно пискнул, а мгновеньем позже оказался в большой берлоге. Близоруко щурясь, он попытался встать на ноги, когда услышал грозное рычание. «Медведь! – пронеслось в голове бедняги. – Вот и всё...» Он зажмурился, но, к его удивлению, рычание превратилось в ... смех. Он открыл глаза и увидел перед собой огромного покрытого рыжеватой шерстью человека. Тот смеялся лежа на спине и дрыгал в воздухе босыми волосатыми ногами. - Ты и есть тот исследователь йети? – хохотал он. – Ой, не могу, не могу! Это тебя дурил Кхура, ходя в своих снегоступах вокруг избушки? Это тебе он подсунул паклю, вместо шерсти? Это ты всю дорогу нёс конфеты, которые он сам и ел? Ха-ха-ха! хи-хи-хи! Га-га-га! Ганс замотал головой, думая, что ему снится сон, но видение не пропадало. - Думаешь, это сон? – ещё пуще развеселился йети. – Тогда дайка я тебя ущипну, герр Щербет! Снежный человек протянул громадную ладонь и больно ущипнул Ганса за бок. Тот взвизгнул и разинул рот. - Так вы существуете?! - Как видишь, - весело отозвался йети. – Но как ты нашёл мою берлогу? - Я гнался за Кхура и провалился сюда, - ответил Ганс. – Но откуда вы всё знаете? Я не понимаю! Снежный человек потянулся, зевнул и сел удобно уселся на подстилку из сухих листьев. - Всё просто, - ответил он. – Кхура, мой двоюродный брат. - Ваш брат? – изумился Ганс. - А что тут особенного, - насупился йети. – Я хоть и снежный, но человек... - Но зачем тогда весь этот маскарад? – окончательно перестал что-либо понимать Ганс. – Не проще ли было... - Показать меня? – завершил его мысль йети. – Мы тоже так думали сначала, но это оказалось плохая идея. Люди вечно всё портят... Они стали приезжать целыми толпами, делать фотографии, вытаптывать лес и мусорить в горах... Мне стало трудно жить той жизнью, к которой я привык. Я даже не мог спокойно прогуляться по лесу, чтобы кто-нибудь не начинал преследовать меня с криками и фотокамерами. Сначала я только смеялся, тому, что про меня писали в газетах, но потом, мне стало обидно. Тогда то мы с братом и решили выставить всё это как розыгрыш. Фальшивку. Кхура сделал свои всемирно известные снегоступы, придумал дурацкую историю про конфеты и всё прочее. Он зарабатывает неплохие деньги на туристах и покупает мне на них орехи и ананасы, которые я очень люблю. В горах теперь стало трудно добывать еду... - Так значит, все те фотографии из газет, фальшивка? - Почти все, - криво усмехнулся йети. – Хотя иногда, когда люди окончательно перестают в меня верить и туристы не хотят больше сюда ехать, я вылезаю из берлоги и прогуливаюсь перед какими-нибудь зеваками, чтобы подогреть интерес. - В жизни бы не поверил! – воскликнул поражённый Ганс. - Иногда я сам в это с трудом верю, - признался йети и снова засмеялся. Они долго просидели в берлоге, болтая на разные темы, и расстались как добрые друзья. На прощанье, Ганс подарил снежному человеку свои часы, которые светились в темноте. - Спасибо, - улыбнулся йети. – Теперь я всегда буду точно знать, когда нужно выходить, чтобы встретиться с братом. Он вечно ругается, если опаздываю... В свою очередь, йети подарил Гансу амулет, который он смастерил собственными руками из своих волос. - Вы можете отправить его в Британский музей, если хотите, - сказал он. – Только вам всё равно не поверят. - Нет уж, - ответил Ганс. – Никаких больше музеев и учёных. Хватит. Мне это надоело. Мне понравилось путешествовать. - И куда же ты теперь направишься? - В Африку, - сказал герр Шуберт. – Хочу посмотреть, так ли страшны эти страусы, про которых мне в детстве рассказывала моя бабушка... Папа хмыкнул и начал протирать очки. - И они больше не виделись? – спросила Варя. - Ну почему же, - ответил папа. – Герр Шуберт регулярно навещал своего знакомого, а если у него не было времени, то он просто отправлял посылку с консервированными ананасами и орехами на имя Кхура, на которого он больше не сердился. - А страусы? Они ему понравились? – спросил Серёжа. - Сказать по правде, нет, - усмехнулся папа. – Он их по-прежнему не любит. Как впрочем и лыжи.