― Красивая история, спасибо, что поделился... Ты очень толковый и развитый для своего возраста, Дастин Румм. А ты сам хотел бы учиться музыке?
Дасти пожал плечами:
― Не знаю... Мама бы точно хотела...
До самого Клисса пожилой спутник в цилиндре не проронил ни слова, впрочем, как и Дасти. Но когда они ступили на широкую мостовую самого большого города в округе, господин склонился над мальчиком и спросил:
― А ты не будешь возражать, если мы съездим ещё кое-куда? Мне только нужно отправить несколько телеграмм...
Дасти слегка улыбнулся и кивнул, откинув со лба длинную чёлку.
Город произвёл на мальчика большое впечатление, ведь в Клиссе Дасти никогда не был, а мощёные улицы, причудливые газовые фонари, подсвеченные вывески магазинов, лавок, ресторанов и всяких контор, снующие кареты и самоходные повозки, гудящие клаксонами и выбрасывающие клубы пара, ― всё это не шло ни в какое сравнение с небольшим посёлком, где он родился и рос.
Когда же на следующее утро, после ночёвки в гостинице, они пришли на железнодорожный вокзал, то у мальчика совсем дух захватило. Разряженные в меха и атласные платья дамы, важные господа в строгих костюмах с коробками, саквояжами и дорожными сумками, шустрые носильщики в ярких фартуках с башнями чемоданов на гремящих тележках и, конечно же, чёрно-ржаво-коричневые поезда с вереницами вагонов под гигантскими, крытыми стальными дугами, крышами платформ.
Весь день они тряслись в спальном вагоне и только к ночи оказались в Восточном герцогстве, где находилась Академия искусств, неподалёку от которой и располагался приют для одарённых детей-сирот под патронажем самой герцогини Эрби, младшей сестры короля.
Только утром Дасти толком разглядел, куда же занесла его судьба, на данный момент ещё представленная господином из опеки. Лёгкий, будто сказочный, замок, что высился среди холмов, покрытых редким лиственным лесом, пусть уже и без большей части своей кроны, поразил Дасти. И среди такой красоты ему предстоит жить?! Впервые он глянул на сопровождающего его пожилого мужчину с благодарностью.
Как выяснилось при прослушивании, у Дасти имелся отличный слух и даже голос, а начальное образование, что он получил ещё дома, тоже удовлетворило строгих преподавателей. Хотя, как Дасти узнал много позже, ему просто повезло. Учебный год уже начался, а один из мальчиков неожиданно заболел, притом довольно серьёзно, и это было не очень хорошо для репутации и финансирования приюта. А господин из опеки, мистер Окли, состоял в родственных связях с директором, вот и сообщил, что есть кандидат на освободившееся место, всё просто...
так Дасти вступил в новую жизнь. Поначалу, конечно, было трудно влиться в непривычный и весьма строгий ритм обучения, ведь жизнь воспитанников была расписана буквально по часам и даже минутам, но через несколько месяцев он втянулся и успевал даже выполнять дополнительные или внеклассные, задания. Нотная грамота и первые уроки игры на музыкальных инструментах, поначалу ставили мальчика в тупик, ныли и даже стирались в кровь пальцы от клавиш и струн, но вскоре дело пошло и даже известие о кончине отца, как ни странно, не выбило из уже привычного ритма. Дасти проплакал полночи, а утром обнаружил у постели несколько плюшек с ужина, припрятанных одноклассниками, что его очень порадовало. Так некоторые дети попытались выразить ему своё сочувствие и понимание.
Но, несмотря на крайнее усердие и старание, Дасти не выделялся среди других учеников. Одарёнными были все без исключения, а способностями некоторых Дасти восхищался, хотя, вернее сказать, завидовал. Никто не мог играть на рояле так, как Горди Кло, писать портреты и пейзажи как Лекс Уолли, а голоса Сьюзи Варнс, Николя Бандерхольда и Лиззи Лойс звучали, словно хор ангелов небесных.
В программу обучения входили не только уроки музыки и рисования. Помимо других, обычных занятий, типа правописания и арифметики, мальчикам преподавали некоторые ремёсла, а девочкам ― вязание и шитьё. Приют давал весьма разностороннее образование, а самые талантливые имели возможность поступить в Академию искусств, выпускников которой даже приглашали к королевскому двору.
Несколько лет пролетело незаметно и последующие годы тоже, вероятнее всего, были бы во многом похожи на предыдущие, пока однажды, на репетиции хора, когда вовсю шла подготовка к ежегодному отчётно-выпускному концерту, который собиралась почтить своим присутствием сама госпожа герцогиня, Дасти не «дал петуха» ― начал ломаться голос. Хормейстер Брук, высокий и невероятно тощий, ну прямо как дирижёрская палочка, укоризненно глянул, остановив репетицию: