Ремесло
Илья вошёл в первую же свободную комнату и сразу закрыл за собой дверь. Стены и потолок небольшого помещения были такого же ярко-розового цвета, что и само строение снаружи. В центре стоял небольшой овальный стол со стулом. В дальнем углу располагался маленький кожаный диванчик светло-голубого цвета. Насчёт туалета Ефим обманул. Его внутри не было. Помимо толстой пачки чистой бумаги на столе стоял высокий графин с водой и чашка с какими-то экзотическими фруктами. Рядом с листами лежали тонкие деревянные палочки.
— Карандаши! — с изумлением вспомнил их название Смогов.
Он читал об этих древних приспособлениях. Внутри деревянных палочек находился стержень из вещества, которое оставляло серый след на бумаге. Так писали люди прошлого. Видимо, страсть императора к древним артефактам распространялась в том числе и на такие мелочи. Да и на бумаге уже особо никто не писал. А если даже и делали это, то не такими доисторическими штуками.
Самым популярным инструментом для написания текста на бумаге, если уж вы решили предаться ностальгии, было автоматизированное электронное перо «Денеб -2». По размерам оно было меньше, чем карандаш, но по функционалу превосходило его в тысячи световых лет.
Если человек при написании допускал ошибку, то она высвечивалась на любой твёрдой поверхности при помощи встроенного мини-проектора. Предлагалось несколько вариантов для исправления. Оставалось лишь выбрать нужный. Причём неважно, какого рода были ошибки. Операционная система чётко определяла любую неточность. Пунктуация, грамматика, синтаксис, семантика. Также «Денеб» помогал писателю улучшить структуру текста. Сделать его более читабельным, лёгким для восприятия.
«Вот бы перо сейчас сюда, — Илья мечтательно закрыл глаза. — Я бы за пять минут написал бы это стихотворение».
До начала конкурса оставалось чуть меньше трёх часов, и Илья понимал, что ему уже давно пора приниматься за работу. Но он не спешил записывать свои измышления, так как пока не придумал что-нибудь по-настоящему стоящее.
— Хм. Интересно, — начал рассуждать вслух молодой писатель. — Про что я должен сочинить стих? Ода императору? Хвалебная песнь? Или же просто стихотворение на любую тему? Я должен поразить Сарбандо своим талантом? Значит, надо в моём сочинении похвалить его. Все правители любят, когда их превозносят. Ну, хоть с чем-то определился.
Смогов прижался спиной к стене и, вонзив свой взгляд в потолок розового цвета, попробовал придумать начало стиха:
— Правитель, коль… Нет. Коль правитель – хранитель… опять не то. ПФ-Ф-Ф.
Илья понял, что слишком легкомысленно отнёсся к заданию. Нахрапом эту преграду не одолеть. Он оттягивал момент, когда сядет за стол и возьмёт в руки карандаш. Боялся, что не сможет написать ничего путного. Но, видимо, другого выхода у него не оставалось.
Смогов сел за стол, взял в правую руку одну из деревянных палочек и задумался:
«Мне нужно записать слова, которые я могу использовать. Чтобы они были под рукой».
Мысленно поаплодировав себе, Илья начал записывать в столбик все слова, которые заканчивались на мягкий знак. На удивление их оказалось не так уж и мало. И это без глаголов. Глаголов было слишком много, и Смогов решил их вообще не записывать. Только имена существительные. Прилагательных с таким окончанием не существовало в природе. Но даже это не спасло дело. Слов набралось несчётное количество, и Илья испугался, что ему потом сложно будет выдёргивать нужные из этой мешанины.
— Необходимо их как-то структурировать, — догадался писатель. — Сначала союзы. Частицы. Так. Коль, хоть, ведь… ведь, лишь, чуть…
Все части речи из нужных категорий поместились на одной строке. Дальше было сложнее. Существительных было не в пример больше чем надо. Поначалу Илья решил их сортировать по начальной букве. Получилось слишком размашисто. Далее выбор пал на градацию по количеству букв. Такое упорядочение слов Смогова вполне устроило, и он увлечённо принялся за работу. Всех участников предупредили о том, что личные коммуникаторы необходимо оставить на борту корабля. Теперь писатель понимал, для чего это было сделано. Всемирная паутина за доли секунды отыскала бы все слова, отвечающие нужным критериям. Но это бы лишь ещё больше запутало.
Истинная причина в запрете карманных ПК была другая. Встроенная в программное обеспечение нейросеть легко бы выдала стихотворение на любую букву. Император же хотел честного состязания.
Наконец, Илья закончил писать. Смогов решил попробовать разделить их по принадлежности к определённой части речи. Спустя пять минут писатель осознал, что это отнимет у него слишком много времени.
Он взглянул на часы и ужаснулся. Времени оставалось мало, а ни одной строчки ещё не написано. Его вдохновение не хотело трудиться в сжатые сроки. Нужно было лишь начать, но первое двустишие никак не давалось. Либо получалось какая-то детская ерунда, либо непонятная абстрактная чушь.
— Я должен буду обратиться к Сарбандо в своём стихотворении, — снова начал размышлять вслух писатель. — Мне нужно отдельно выписать слова, которые я могу использовать.
Илья взял ещё один лист бумаги и принялся записывать все синонимы к слову император, которые заканчивались на мягкий знак.
— Король, Царь, — новоиспечённый поэт застыл с карандашом в руке. — Так, а дальше? Повелитель. Угу. Так, так, так, так. О! Вождь! Старомодно, правда. Да и слишком локальное звание. Князь! Точно! Хотя нет. Это то же что и вождь. Нужны другие.
Илья пробежался глазами по списку имён существительных:
— Правитель. Ну конечно. Это слово я сто процентов использую. Воитель… воитель. Ну, это не то. Но… применимо к императору. Он же воевал, насколько я знаю. Создатель?! Слишком пафосно. Хотя не удивлюсь, если Самуэль вставит и это слово в свой текст. Создатель. Ну почему бы и нет. Кто-то считает Сарбандо Богом. Идём дальше. Основатель. Годится. Это точно про нашего правителя. Столько планет он заселил за последний год. Деятель. В ту же копилку. Носитель… Это уже левак пошёл. По-моему, достаточно.
Теперь нужно было сочинить хотя бы строчку с одним из этих обращений. Но муза покинула Илью. Усилия, потраченные на систематизацию нужных слов, исчерпали ресурс молодого ума.
«Я же не поэт, — мысленно возмутился Смогов. — Я писатель. Это вообще разные профессии. Смежные. Но разные! Ничего глупее император не мог придумать»?
Илья со злостью сломал один из карандашей и ловким броском отправил его в корзину для мусора, которая представляла собой сделанный из металлической сетки усечённый конус. Эта деталь интерьера, как и всё в комнате, тоже была из глубокой древности. Болезненная страсть императора к старине, постепенно начала бесить Смогова. Хотя, скорее всего причиной злости писателя стало его полная несостоятельность как поэта.
«Интересно, — вновь задумался он. — У других такой же ступор? Или всё идёт как по маслу? Я же буквально за секунду выдал две строки на букву «У». А сейчас – ноль. Хм. Хотел поразить эту красотку. Вот куда в итоге весь креатив ушёл. Мне нужно собраться. Надо немного расслабиться. Это должно помочь».
Илья вскочил со стула и, подойдя к маленькому диванчику, лёг на него, подложив руки под голову вместо подушки. Веки сомкнулись под тяжким грузом сильного утомления. Перед глазами тут же закрутилась карусель из написанных слов. Внутренний голос каким-то замогильным шёпотом начала надиктовывать комбинации и фразы. Некоторые были вполне сносны. Другие же Смогов сразу отбраковывал. За тридцать минут он составил две пары строчек. Работа явно сдвинулась с мёртвой точки. Но очень уж медленно. Илья вскочил с дивана, метнулся к столу и размашистым почерком записал придуманные стихи. Затем он снова вернулся на диван, закрыл глаза и продолжил свои поиски.
Примерно минут через десять, у Смогова образовалась ещё пара строчек, но он не стал их записывать, боясь потерять правильный настрой. Через десять минут вдохновение вновь одарило его потрясающим, как ему самому казалось, двустишием. И, на этот раз Илья не стал прерывать так долго выстраиваемый мыслительный процесс. Спустя восемь минут он... уснул.