Мысли о смерти, девчонку уже посещали, и представляла она себе ее как ту же осень. Все замрет и растворится. В слова Веры, про рай и души, про грехи и искупления, Марина верила слабо, хоть вида и не подавала, дабы не злить бабушку. Да и вообще, у нее были весьма специфические взгляды на религию. Не безосновно, естественно. Ведь в том, что творилось вокруг, и как к друг другу относятся односельчане, трудно выискать бесспорных кандидатов в рай. Что впрочем, в бога она верила, но для нее тот не был всемогущим творцом, а скорее беспомощным наблюдателем, которого не стоит бояться, а стоит жалеть. Смерти же она тоже не боялась, так как в жизни ее мало что держит. Ей казалось, что если она умрет, то никто, кроме бабушки и возможно, Прохора, этого даже и не заметит, разве еще Аня, да и та вряд ли будет долго горевать.
И как только Марина, собралась спрыгивать с коряги на песок, у нее в голове поднялся знакомый и даже долгожданный звон, но только едва ощущаемый. Не жди бы она его, то вполне возможно, звон бы прошел незамеченным. Девчонка резко замотала головой и стала выискивать велосипедиста, но с досадой обнаружила, что на берегу совершенно одна. И если бы не звон, который ненавязчиво засел внутри головы, словно убаюкивая, то Марина бы отчаялась и растерялась. Но он помогал и подталкивал к поискам. Тогда она собралась и стала выискивать направление, медленно, словно радар, поворачивая голову и напряженно рассматривая детали. И как было бы это ни странно, источником звона было окно Зои и Глеба.
Марина остановилась и стала растерянно всматриваться в окно, одновременно слушая звон, буд-то ожидая от него подсказки. Вдруг, она стала различать его тональности, которые перерастали в ту, уже знакомую, мистическую мелодию. Медленную, прекрасную и успокаивающую, хоть и немного пугающую. А как только мелодия заполнила собою всю голову, заглушив запутанные мысли, Маринка четко увидела точно такое же облако - пятно. Оно висело просто в воздухе, как буд-то указывая, на что-то или кого-то за стеной. Но на сей раз, к нему присоединились едва заметные линии, словно застывшие потоки электричества, идущие от пятна вниз. И когда девчонка сфокусировала на этом, почти прозрачном облаке, свое внимание, как звон стал невыносимо громким и в следующий момент, ее рвануло вперед, а в глазах произошла яркая, белая вспышка.
Как только вспышка погасла, Марина оказалась в доме своих соседей и сидела за кухонным столом, с пустым стаканом в руке. Ее, как и в первый раз, сковал сильный страх, и тело все так же отказывалось слушаться. Она, будучи не в состоянии удержать стакан, выронила его. Тот ударился об стол и разлетелся вдребезги. Марина не смогла ни то, что бы отвернуться, а даже просто моргнуть, потому и продолжала смотреть не своими глазами, на медленно разлетающиеся осколки, понимая, что за столом сидит вовсе не она. Но все ощущения присутствия, хоть и замедленные, все-таки были четкими и ясными. Переключив внимание на свои морщинистые руки, густо покрытые темными пятнами, девчонка почувствовала боль каждого сустава и с испугом наблюдала за тремором пальцев. Она даже услышала приглушенный женский голос, и смогла разобрать слова. Голос начинал ругать ее за разбитый стакан и назвал Глебом.
Девчонка опомнилась и увидела, что снова находится на берегу лимана, около своего бревна. Точно на том же месте, где и помнила себя до вспышки. Ни звона, ни пятна, больше не было. Зато пришло сильное чувство опустошенности и усталости. Она подняла глаза, так как услышала доносящиеся со стороны соседского дома возмущенные крики, переходящие в ругань. Спустя мгновение в окне мелькнул Глеб, в своей нелепой фуражке, не снимаемой даже в доме. Он открыл шкафчик, висящий на видимой стене, полез к полкам, и огрызаясь на свою жену, достал новый стакан, а затем опять исчез из вида, вернувшись на свое место, скрытое от обзора.
Одни вопросы ушли, но на их место пришли новые и куда более сложные.
- Так это правда…, - тихо пробормотала Марина и спрыгнула с бревна.
Она стояла как вкопанная и продолжала всматриваться в окно, и сама не понимая зачем, пытаясь повторить происшедшее перевоплощение. Но на ее разочарование, не смогла вызвать даже звон, и Маринку вернуло в ее серый, мокрый мир. На душе стало грустно, и девчонка даже снова присела на грязную корягу.
Мысли об опухоли, или какой другой болезни, отошли, и это заметно приободрило. Но вот теперь, когда Марина знает о реальности происходящего с ней, некий подсознательный страх, окутывал разум и шептал, предупреждая об опасности. Но подростковый, пытливый ум, естественно все предупреждения игнорировал и требовал изучать аномалию дальше.