Вот почти все, что тут было, но и этого вполне хватало. Все новинки в основном люди привозили себе сами, или как минимум заказывали почтой. А связь была беспроводная и умещалась на паре-тройке высоких вышек, своим современным дизайном, ярко выделявшихся из общей гаммы застывшего прошлого. Хотя за пару километров располагались частные теплицы и поля, служившие основным источником доходов. Местные, выращивая свой урожай, продавали его там, ну или меняли на их продукцию, тем самым заполняя дыры в нужде.
Водопровода не было, зато был газ. Желтой паутиной труб проходил он по улицам вдоль обочины дороги, от редкого дома к редкому, минуя пустые и заброшенные. Одновременно служа негласным указателем для жизни, плавно намекая, что тут живут люди, а тут их нет. И местные его берегли, ведь все понимали, случись с газопроводом авария, помощь приедет нескоро, а газовые котлы напрочь вытеснили печи.
Дороги, как жилы села, метались из одного конца к другому, переплетаясь между собой и заманчиво уходя вдаль, к иной, лучшей жизни. Испытывая и без того немногочисленную, морально изношенную молодежь на прочность характера. Были же эти дороги двух абсолютно разных видов. Первые сравнительно целыми, с практически неповрежденным асфальтом. Оно и понятно, ведь машин было мало, и изнашивать его было некому. Разве что вечно изменчивая погода, оставляла в них дыры и постепенно разрушала по краям. Эти дороги были в основном, от или до центра села или же ведущие к брошенным фермам. Автомагистраль периодически ремонтировалась, но это было уже за пределами села. Но вторые были наоборот, словно из другого мира. Кривые, побитые, грязные. Вечно залитые непроходимыми лужами и вязкой грязью, перемешанной с крупным щебнем. Но, конечно же, этот убогий вид и был основным.
Еще был большой, глубокий, но почему-то пугающе одинокий лиман. Он и в лучшие свои годы не был особо популярен, а теперь и вовсе забыт. Рыбы хоть было и много, но она, в основном, больше попадалась в виде мертвых тушек выброшенных на берег, после очередного мора, причину которого никто уже и не искал. Оставляя мертвых рыб на пир для птиц. Но все же, были одинокие смельчаки, борющиеся с непогодой, с мокротой и ветром. Выходящие на своих металлических, обветшавших лодках и теряясь в тумане на волнах, вылавливали себе или на продажу, скромный улов. А на берегах даже туристов с удочкой не было. Лишь брошенные, заросшие или наоборот, лысые и безжизненные пляжи, свидетели былых счастливых лет. Но все теперь в прошлом.
***
Пожилая, высокая и худая женщина, по имени Вера, являлась ярким примером местной фауны. Угрюмая, как и вся здешняя жизнь, с чисто-деревенским, строгим характером. И очень специфическими представлениями православного христианства, гласящего, что Христос не любил геев и наркоманов, яркой, а главное откровенной одежды, и всех тех, кто не ходит в церковь. Хоть для этого и приходилось идти через все село. Еще она, как бывший учитель в школе-интернате, была жесткая, черствая и требующая дисциплины, что сказывалось даже на ее хозяйстве, состоящем из до смешного мелкой козы Фроськи и птицы. Бедные животные были обделены, как пространством, так и вниманием. Даже несчастный, беспородный пес, с простой кличкой Тузик, не имел никаких привилегий и другой раз, даже мог быть забыт за забором. Переубедить же Веру было практически нереально, а вот зато глупости, в свою не особо интеллектуальную голову она впускала очень легко и быстро. И несмотря на свое педагогическое прошлое, образованностью не отличалась, но была грамотна в письме. Что в принципе и преподавала.
Вид был у нее запущенный, но здоровый и хоть она выглядела старше своих лет, все же, сила в ней чувствовалась. Черные глаза с хищным взглядом, в котором где-то глубоко-глубоко промелькивала даже доброта. Острый нос, заметно больше нормы и имеющий следы давнишнего перелома. Почти мужская прическа из коротких седых волос. Практически неснимаемая изношенная куртка, непонятно какого оттенка коричневого, с громоздким капюшоном, заменяющим зонт. А также ее постоянный спутник, цветной платок, но не на голове, как обычно, а на шее. Ну и нелепые, широкие штаны, когда серого, когда черного цвета, однажды оптом купленные в соседнем городке.