- Сидят за одним столом солдат, маньяк, бандит и киллер, - сказал Алексей. – Кого они ждут?
Марина наклонилась как можно ближе, и почти шепотом ответила.
- Палача.
- Умница, - так же тихо произнес старик. – Я своего дождался, дождешься и ты своего.
Он получил всего один, но неизмеримо большой удар по своему сознанию, что превратило его разум просто в кашу, и Алексей, словно пустая оболочка, повис в кресле, бездумно смотря перед собой и пуская слюну. Он был жив, а точнее было живо его тело, ведь самого Алексея Алексеевича больше в нем не было.
***
Дрожащими ногами, Прохор медленно входил через забрызганную кровью дверь и напряженно держал перед собой пистолет. Где-то издали, уже доносились звуки быстро приближающихся сирен скорой помощи и полицейского подкрепления. Но он их не стал дожидаться, и первым вошел внутрь, оставив за спиной двоих ошеломленных патрульных, озадаченно смотрящих на тела своих коллег в разбитой об стену машине.
Внутри все напоминало ад. Столы перевернуты, все разбросано, а со стен даже сорваны картины. Из-за крови не было видно паркета, а если, кое-где и было, то он имел насыщенный, кроваво-красный цвет. Люди лежали друг на друге с застывшим ужасом на лице и в замерших глазах. Практически невозможно было разобрать, сколько их, и кто из них кто, в таком безумном беспорядке, застилали они собою пол. А для завершения картины, то там, то там, подымали ввысь руки еще живых, взывая о помощи.
На этом полу, среди горы изувеченных тел, сидела стройная женщина, нашедшая Марину на дороге, и истекая слезами, смотрела стеклянным взглядом, на свои запачканные чужой кровью руки.
- Убей меня…, - подняв помутневшие глаза, обратилась девушка к капитану, - я все помню…, меня заставили это сделать…, убей меня…, я больше не хочу жить….
Тот, сочувствующе посмотрел на замершую незнакомку, а затем начал осматривать зал в поисках Марины, не понимая, чего он больше хочет. Но, все равно, найти девочку так и не смог. Тогда, мужчина, переступая тела, стал продвигаться к лестнице, ведущей на второй этаж, где как ему казалось, было намного больше шансов обнаружить Марину.
Так Прохор, шаг за шагом, двигался вперед, как друг неожиданно услышал быстро приближающиеся маленькие шаги. Мужчина моментально замер, смотря то на спуск с лестницы, скрытый от его взора острым углом, то на дрожащий пистолет, крепко сжатый в руках.
И вот, в одно роковое мгновение, из-за угла буквально выскочила Марина, и едва завидев оружие, бросила вперед свой пронзительный взгляд контролера, обхватив жесткой хваткой разум нападающего, но тут же девчонка увидела и растерянные глаза Прохора, и контроль моментально отступил, а за ним проследовал и выстрел.
Капитан, по-прежнему дрожал, не веря в то, что произошло. В одно мгновение его словно сковало невидимой цепью, на миг, лишив воли и контроля над своим телом, но тут же все и отпустило. Он уже знал причину такого явления, и поймав момент, не стал медлить и нажал на курок.
Полицейский так и стоял, пока не услышал хрипящий, но все равно знакомый голосок, слабо зовущий его к себе.
- Папа….
Прохор метнулся к истекающему кровью ребенку, и подняв ее голову, склонился, роняя слезы, и смотря в ее огромные голубые глаза, из которых медленно испаряется свет.
- Я тут, маленькая…, тут.
Марина из последних сил улыбнулась, но только на короткое мгновенье, спустя которое, глубокий кашель исказил ее лицо.
- Папа…, так больно дышать….
- Я знаю, прости меня, милая. Прости.
- Почему…, почему меня не могли…, просто оставить в покое…?
Затем она ненадолго закрыла глаза и уже не так ясно, но намного спокойнее продолжила.
- Мне… надо было остаться… лежать, тогда в посадке…, и ничего бы этого не случилось….
После этих слов, Марина перестала дышать и плавно, словно кукла, повисла на руках.
- Маленькая…, помнишь, ты спрашивала, верю ли я в волшебство? Верю…. – Прохор, что было силы, прижал ее к себе. - Но в этом грязном мире, ему не найдется места.
Post scriptum.
Так что же сильнее? Что же больше? Как сравнить?
Каким чувством нужно руководствоваться, чтобы нажать на курок, или просто бросить острое слово, или разорвать отношения, развернуться и уйти; уйти так и не узнав, что это не страх, что ты вовсе не боишься за себя, или за кого-либо другого, а просто не понимаешь, не хочешь, или не можешь понять. И эта темнота внутри твоего разума заставляет тебя действовать. И зачастую твои решения не просто опрометчивы, они трагичны и даже фатальны. Ведь каждая непонятая судьба, будет моментально раздавлена вашим любимым чувством самосохранения. Вашей защитой, и вашим благодетелем. Брошена, убита, покинута. Любое из этих слов, ведь ни одно не означает «остаться вместе» или «быть принятым». Возможно, позже придет прозрение и осознание ошибки. Но, как всегда, придет оно поздно и ничего уже не исправит.