— Чем я могу помочь служительнице великого храма Мейдзи? — с поклоном спросил я.

— С вами желает поговорить гонгудзи Сарутахито. Не соблаговолите ли вы уделить ему немного вашего драгоценного времени?

— С удовольствием, — ответил я, удивившись красочности речи мико, и задаваясь вопросом: кто такой гонгудзи?

— Прошу вас, проследуйте за мной, — ещё раз поклонилась девушка, и повела меня куда-то за основное здание.

Мы вышли за ограждение, и девушка остановилась возле неприметной двери рядом с сувенирным магазинчиком. Сделала приглашающий жест рукой.

— Это шутка такая? — спросил я у мико, с подозрением рассматривая сарай, в который меня просили войти.

— Прошу простить за неподобающее место, господин. Но учитель Сарутахито ожидает вас внутри. Не заставляйте его ожидать, пожалуйста.

Ну нет. И я, и мой внутренний Хиро согласились с тем, что это как-то слишком подозрительно выглядит. Так что я развернулся и пошёл на выход.

Кто бы знал, что у такой скромной девушки столько сил? Она схватила меня за шиворот, завернула руку за спину и протаранила моей головой ту самую дверь.

Я упал, растянувшись на деревянном полу.

— Я же сказала, — девушка прижала меня к полу, сев сверху, — что учитель хочет с тобой поговорить! Ты должен был послушаться, красивый мальчик!

Судя по её тяжёлому дыханию, побороть меня ей было всё-таки не так легко. Так что я задёргался, пытаясь освободиться. Но чёртова мико взяла меня на болевой приём, заломив руку так, что я зашипел и перестал сопротивляться.

Чья-то рука шлёпнула меня по лбу, приклеив бумажный стикер.

— Отпусти его, Ёко.

Девушка ещё раз ткнула меня носом в пол, и встала, отряхивая свою хакаму. Я остался на полу. Что-то изменилось с того момента, как на меня повесили стикер. Что-то очень важное. И я пытался сейчас понять, что именно.

— Вовсе не обязательно лежать на полу, господин гоку, — произнёс тот же баритон. Я машинально сел, разминая пострадавшую руку. — Прошу простить мою ученицу. Она иногда бывает нетерпеливой. Но искренне раскаивается каждый раз, когда применяет силу.

По фырканью позади себя я понял, что этот баритон — а он принадлежал молодому мужчине в белых одеждах и высокой чёрной шапке — так вот, этот баритон слегка преувеличивает степень раскаяния мико.

Но, пока я формулировал эту мысль, я наконец понял, что не так.

Я не чувствовал внутреннего Хиро. Абсолютно. Вот вообще ни сколечки. И это, странным образом, меня огорчило. Словно какая-то пустота внутри меня образовалась. Так что я потянулся сорвать стикер со лба.

За что тут же получил по пальцам веером, который держал в руке “учитель”.

— Не надо, господин гоку. Это помешает нашему разговору.

Гоку? Эх, вот как раз сейчас помощь Хиро пригодилась бы. Что за гоку?

— Похититель тел. Гоку. Это вы, если что.

Ого, чтение мыслей? Да вряд ли. Скорее просто угадал. Ну, раз меня больше не бьют, почему бы не поговорить? Я устроился поудобнее на полу, и спросил:

— Так что же вам от меня нужно, уважаемый учитель Сарутахито?

Баритон сложил веер, и задумчиво похлопал им себя по щеке.

— Хотел познакомиться с выходцем из Ёмоцукуни.

Ещё и рассмеялся, паразит такой, глядя на мою озадаченную физиономию. Ну не знаю я ваших буддийских топонимов.

— Из мира мёртвых, если говорить проще.

Похититель тел из мира мёртвых. Ну отлично. Так меня ещё не оскорбляли.

— Давайте уточним, на всякий случай. Я никакой не похититель, и тем более не из мира мёртвых.

На это Сарутахито ответил тем, что достал из рукава дощечку эма. Ту самую, которую я заполнил благодарностями за новую жизнь.

— Это ничего не доказывает, — заметил я.

Мало ли кто что написал. Может это метафора. Может аллегория. А может, пошёл ты, похититель чужих посланий…

— То есть вы, уважаемый гоку, всю жизнь прожили в этом теле, я правильно понимаю?

— Нет. Но я его не похищал. Я вообще не знаю, как здесь оказался. Так что перестаньте уже меня оскорблять, учитель.

— Простите, — Сарутахито поклонился, — я использую термин “гоку” за неимением другого. Это исторически сложившееся наименование… душ людей из других миров, вселяющихся в тела, которые оставила живая душа из этого мира. Слишком длинно вас так каждый раз называть, согласитесь.