Боец корпуса справа от неё внезапно дрогнул и свалился со своей позиции. Когда он упал, она увидела, что пуля разбила одну из линз его противогаза. Другой боец в маске в считанные секунды заменил его. Реник не позволила этому отвлечь её. Теперь она оказалась в своей стихии. Она знала, что ей нужно делать.

Сержант перезарядилась, нашла другую цель и сделал еще несколько выстрелов. К ней приближался орк. Его жирные волосы пылали, а правая сторона лица обуглилась. Он был уже мертв, просто ещё не понял этого, но какое-то шестое чувство направило внимание Реник на него. Он не собирался останавливаться…

— Десять часов! — крикнула она, направляя на него своё оружие. И ее выстрел, и залп Крида достиг цели, но, тем не менее, горящий орк поднялся с земли и бросился на сержанта, оскалив клыкастую пасть. Его плавящийся правый глаз, выпавший из глазницы, казалось не доставлял ему никаких неудобств.

Реник пригнулась, сразу же поворачивая лазган и устремляя вверх закрепленный на его конце штык. Орк пролетел мимо неё, и штык вонзился ему в пах. Он хрюкнул, выдохнул ей в лицо струю смрадного воздуха и плюхнулся в траншею головой вниз. Он почти утащил за собой её оружие; вывернув лезвие, сержант выдернула его, забрызгав все вокруг тёмной, вязкой кровью.

В падении орк сломал шею какому-то человеку. Он приземлился среди толпы бойцов корпуса, ожидавшей своей очереди на огневой позиции. Доска под ним разломилась надвое. Он барахтался в грязи, туша своё все ещё горящее лицо. Перекатившись на спину, ксенос поднял оружие, которое выглядело как сваренные вместе части множества других ружей. В его ржавом стволе что-то лязгнуло. Если он начнет выпускать пули в такой толпе…

Реник снова подняла лазган, на этот раз целясь в траншею, вниз, в распростертого ксеноса. Прежде чем она успела выстрелить, к её цели подскочил боец корпуса Крига. Импровизированная пушка орка издала ужасный грохот, и пули прошили тело бойца корпуса. Он умер ещё до того, как с влажным шлепком приземлился на своего врага. Вес его изуродованного трупа на несколько мгновений прижал оружие орка к груди. Другие бойцы корпуса двинулись к ним, держа наготове лазганы. Они расступились перед квартирмейстером в плаще, который приставил болт-пистолет к наполовину расплавленному глазу зверя. Он выстрел один раз, а затем, поскольку орк еще дергался, ещё раз нажал на спуск.

Бойцы корпуса перевернули своего мёртвого товарища на спину и начали снимать с него снаряжение. Один из них передал его жетоны квартирмейстеру, который записал номера с них в информационный планшет. Ни один из них не выказал даже намека на эмоции. Реник задавалась вопросом, могут ли они вообще различать друг друга без этих цифр.

Сержант снова направила своё внимание на равнину за траншеей. Она успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как танк орков разлетелся на части, от попадания пушечного снаряда точно в центр вражеской машины. Раскаленная шрапнель отскочила от её наплечников. Из обломков выбрался задыхающийся водитель. На нём был Кадианский шлем, нахлобученный на заостренные зеленые уши. Разъяренная, Реник выстрелила в него раньше, чем это успели сделать окружавшие её бойцы корпуса, и ей хотелось думать, что именно её выстрел убил зверя.

По общему вокс-каналу посыпались сообщения от солдат, которые больше не видели врага. Она добавила свой голос к их голосам и, мгновение спустя, получала приказ отступить, который передала своему отряду.

У Криговцев была другая идея. Вместо того, чтобы отступить в траншеи, они приставили к стенам деревянные лестницы и полезли по ним. Реник с изумлением наблюдала, как они исчезают за баррикадами десятками, сотнями, а их танки, словно ободренные маленькой, но легкой победой, тоже устремились вперед.

Она задалась вопросом, не собираются ли они прямо сейчас штурмовать захваченный улей.

— Что произошло? — спросил Ферран.

— Атака орков была отбита — ответил Вен Бруин. — Криговцы решили использовать своё преимущество. Две тысячи перешли в наступление.

Служители Инквизиции расположились в удобных покоях Вен Бруина, обновляя отчёты для ордо. Ферран проспал события грядущей ночи. Вен Бруин закрыл глаза всего на пару часов. Он обнаружил, что чем старше становится, тем меньше ему требовалось сна.

— Они пронеслись по ничейной земле, — продолжил он. — Убивая каждого ксеноса, оставшегося позади, из числа тех, что им удавалось найти, преодолев примерно полтораста метров.

— А потом?

— А потом они вырыли очередные окопы.

— Орудия улья Аратрон?

— Замолкли. По крайней мере, на какое-то время. Мы думаем, что многие были выведены из строя бомбардировкой, хотя в это мало верится. Некоторые снова открывали огонь, пока бойцы корпуса копали, — Вен Бруин с сожалением вздохнул.

— Каковы потери? — спросил Ферран.

— Танки Криговцев продвигались вперед, отвлекая на себя большую часть огня, — продолжил инквизитор. — И, конечно же, прицел ксеносов на большом расстоянии был, как всегда, неточен.

— Кто бы сомневался….

— Два «Разрушителя» были потеряны, хотя один удалось отбуксировать в лагерь еще до рассвета. Я полагаю, что некоторые части можно будет спасти и использовать в дальнейшем. Пара снарядов упала рядом с рабочими группами, а один прямо посреди них. Официальное число погибших составляет почти семьсот человек.

— Десять процентов наших сил, — Ферран нахмурился.

Вен Бруин кивнул.

— Да, но мы ближе к нашей цели, чем были вчера.

Криговцы вырыли крытые туннели — сапы, как они их называли, — чтобы соединить новые траншеи со старыми. Они перетащили свои пушки по этим туннелям, установив их на новые позиции. Это был не совсем тот прорыв, о котором молился инквизитор, но начало было положено, и он был благодарен за это.

— Другой командир, — произнес он. — Возможно был бы менее осторожен.

— Или менее безрассуден, — возразил Ферран.

— Полковник Крига всё рассчитал, — ответил Вен Бруин, покачав головой. — Он увидел выгоду и сопоставил её с вероятными потерями.

— И его солдаты приняли эту цену.

— Без малейших сомнений и колебаний. Ранее Ферран, ты предположил, что полковник не боялся нас, потому что не чувствовал вины. Я верю, что всё гораздо глубже. Я верю, что любое осуждение, которое бы мы ему вынесли, он принял бы как волю Императора.

— Так и есть.

— Я хочу сказать, что Криговцы не придают значения собственным жизням. Они рассматривают их как ресурс, ничем не отличающийся от орудийного снаряда, который можно потратить ради малейшего преимущества над врагом. Это больше, чем простая уверенность или храбрость.

— Даже на задании, где их ожидает провал?

— На мой взгляд, это и делает их нашей лучшей надеждой.

— Тогда уровень потерях в полках Крига должен быть… — брови Феррана удивлено поднялись.

— Да, верно. Намного выше среднего. И всё же, как ты собирался отметить, новые полки продолжают создаваться, при том, что пополняются старые.

— И как это возможно?

— Хотел бы я знать, — Вен Бруин вздохнул.

— Мир, который пятнадцать сотен лет назад сгорел почти дотла. Мир, в котором до этого полтысячелетия шла гражданская война.

— Криг может быть пустошью только на поверхности…

— Мир смерти, атмосфера которого ядовита, в которой легко распространяются болезни и гораздо более мерзкие вещи…

— Боюсь я не знаю, что происходит под поверхностью Крига. Подозреваю, что ни одна живая душа не знает, кроме самих Криговцев, и они, конечно же, об этом не распространяются.

— Мир, — продолжал Ферран. — Который из года в год сообщает о росте населения. — Очевидно, они провёли какие-то исследования.