— Линия должна быть удержана. Конечно, — ответил Дракон скорчившись. Он проверил мерцающие показания на дисплее. — Итак, вы намерены отправить пять тысяч солдат через два километра открытой местности, в основном пешком, под огнем тяжелой артиллерии.

— Ксеносы проявляют наименьшую активность в начале дня. Я пошлю вперёд «Гибельные Клинки», чтобы уничтожить их позиции здесь и здесь, — полковник Крига указал на две точки на гололите тычками указки. — Если на то будет воля Императора, то вражеские орудия смолкнут на несколько минут, и к этому времени…

— Воля Императора? — Дракон чуть не лопнул.

Пара затуманенных глаз посмотрела на него.

— Я верю, что на это будет Его воля.

Дракон выдержал ответ, снова осознав присутствие Бруина.

— Всего несколько дней отсрочки, — снова попросил он. — Мы могли бы расширить траншеи дальше по равнине, немного ближе к нашей цели. Это может спасти сотни, даже тысячи жизней наших солдат.

Полковник Крига решительно покачал головой.

— Чаша весов перевешивается жизнями ксеносов, порожденных за это время. Наши ординаторы провели подсчеты, полковник Дракон. Наши шансы на успех в этой миссии минимальны, — Дракон снова помрачнел, потому что знал, что это правда. — Но этот план дает нам наилучшие шансы на благоприятный исход. По крайней мере, мы сможем захватить часть улья, в худшем случае мы сможем рассчитывать на то, что внимание орков будет сосредоточено на нас, и мы привлечем больше существ в зону досягаемости наших пушек.

— Я уверен, что мы сможем привлечь их внимание, — сухо согласился он. — Но какой ценой?

— Не большей, чем готовы заплатить Императору мои бойцы корпуса.

После этих слов полковник Дракон понял, что проиграл. Как ещё он мог возразить, чтобы у инквизитора не создалось впечатление, что его вера слаба? Что его солдаты, которых он знал, как самых гордых и храбрых солдат Империума, на самом деле менее гордые и храбрые, чем солдаты Крига?

Поэтому он кивнул вместо ответа.

— Тринадцать ноль-ноль, — оцепенело подтвердил он. — Завтра.

Они ждали в окопах.

Более пяти тысяч солдат стояли плечом к плечу, локоть к локтю, упакованные настолько плотно, что они не смогли бы выбраться, даже если бы попытались. Единственное свободное пространство осталось вокруг пушек, чтобы их персонал мог продолжать заряжать и стрелять. Как только они смолкнут, это станет сигналом для солдат.

На самом деле, сигналов будет два. По первому сигналу двенадцать сотен бойцов корпуса пойдут в атаку. Ожидалось, что первая волна понесёт самые большие потери, но вместе с ними наступали артиллерийские части, а также конная фаланга «Всадников Смерти». Если на то будет воля Императора, треть из них сможет преодолеть расстояние до улья. Они будут штурмовать укрепления орков, если таковые останутся, и вступят с ними в рукопашную, отвлекая внимания от второй волны, наступающей сразу за ними.

Оставшиеся члены 432-го Кадианского будут во второй волне. Полковник Крига сам это предложил, избавив Дракона от необходимости проглотить свою гордость и просить его. Он не мог и не хотел продавать жизни своих солдат так дешево, как это делал его коллега.

«Особенно сейчас», — подумал он, — «когда число Кадианских жизней по всей галактике сокращается день ото дня…»

Дракон тоже ждал, в туннеле, ведущем к передовому окопу. Он проверил свой наручный хронограф: 12:58. Дисплей замерцал и сменился на 12:59. Пушки смолки, и в ушах у него зазвенело. Он напрягся, пытаясь понять, гремят ли еще пушки улья Аратрон. Он слышал только мертвую тишину…

Затем по командному каналу раздался треск сигнала.

Дракон поднёс свисток к губам и дунул в него. Тоже самое сделали и другие Кригские и Кадианские офицеры, так что никто не мог не получить сообщение, и давление тел вокруг него сразу ослабло.

Он задумался о храбрости бойцов корпуса, которые сейчас взобрались на стены траншеи за пределами его видимости. Ему было стыдно думать, что он счел их жизни менее ценными, чем жизни Кадианцев, но разве их полковник не сделал то же самое?

Дракон снова посмотрел на хронограф. Второй сигнал будет подан ровно через двадцать минут после первого. Сигнал для Кадианцев и остальной части Криговцев к выступлению — и полковника Дракона вместе с его полком, потому что где ему ещё быть?

Обратный отчёт начался. Он услышал зловещий грохот из ничейной земли.

«Разрушитель?» — подумал он. — «Гибельный Клинок?»

Или это был звук орудий орков, уже отрывших огонь из улья?

Самая большая площадь Феррограда была заполнена до отказа. Прилегающие улицы были заполнены людьми, жаждущими зрелищ. Среди них выделялись сине-золотые мундиры значительно расширенного 83-го полка Крига. Сегодня, как никогда, было необходимо поддерживать порядок — и нужно было следить за тем, чтобы его поддерживали.

Полковник Юртен подал сигнал.

Из собора вывели осуждённых, примирившихся с Императором. Их повели к расстрельным столбам. После месяцев, проведённых в цепях, они выглядели измождёнными и истощёнными. Священник шёл рядом с ними, размахивая кадилом и выкрикивая псалмы. Его хриплый голос заглушала толпа, глумящаяся над заключенными.

Брошенный кусок перезрелого фрукта пролетел мимо цели и забрызгал одеяние священника. Гвардейцы скрутили бросавшую и быстро её увели.

Сегодня должны будут умереть десять автократов. Их было двенадцать, но престарелый верховный автократ погиб на допросе, а ещё один исчез до того, как его успели арестовать. Они шли к своей судьбе в жалком молчании, познав бессмысленность сопротивления. Ничто из того, что они могли сказать, не могло изменить ситуацию. Они были частью системы, которая позволила совершить величайшее предательство. Они закрывали глаза, вместо того чтобы действовать, говорили о компромиссе, а не об убеждениях, колебались, когда должны были проявить силу.

Юртен признал их виновными, всех до единого.

Итак, автократы были прикованы к столбам, а их лица закрыты капюшонами. На расстоянии семи с половиной метров перед ними выстроились десять гвардейцев. По одному на каждого из них. Юртен выдал им болт пистолеты, потому что звук и разрыв патронов произведут впечатление на зрителей. Он выбрал самых метких стрелков и дал им по два патрона, поскольку ресурсы нужно экономить.

Она подождал, пока священник закончит чтение. Затем он приказал стрелкам прицелиться. Толпа стихла, повисла мёртвая тишина, жажда крови сменилась трепетом. Они запомнят этот момент на всю жизнь.

Юртен отдал приказ стрелять.

Председатель приказал привести заключенную в свой банкетный зал.

Она была завёрнута в белоснежный халат, испачканный кровью и грязью. Её лодыжки, как и запястья, были закованы в кандалы, что мешало ей ходить. Её втащили в двери два молодых солдата из новоиспеченной Народной армии Председателя Крига.

Он вытер салфеткой соус с подбородка, отодвинул в сторону тарелку с начисто обглоданной тушей, откинулся на спинку стула и оглядел заключенную поверх значительной длины своего обеденного стола.

— Капитан Сабелла Юртен.

Её взгляд упал на кубок с вином у его локтя, и её язык коснулся потрескавшихся губ.

— Ваше великолепие, — хрипло поприветствовала она его.

Губы Председателя скривились в одобрении, хотя в эти дни он предпочитал, чтобы его называли «Ваше Превосходительство». Это казалось ему менее высокомерным.

— Я полагаю, вы хотите снова поговорить о моём отце, — смело сказала капитан Юртен.

— Вопреки моей справедливой и законной власти, полковник Юртен продолжает оккупировать улей Ферроград. Сегодня утром он расстрелял его бывших… его законных лидеров на глазах у толпы. Один из них был моим кузеном.

— Понятно, — она не выглядела удивленной.

— Я предупреждал его. Множество раз. Мне было совершенно ясно, что любые подобные действия вынудят меня принять ответные меры… из лучших побуждений, — Её лицо было изрезано ссадинами, фиолетовый синяк наполовину скрыт огненно-рыжими волосами, которые растрепались за время её заключения. Однако она была такой же энергичной, какой он её помнил, и вызывающе смотрела ему в глаза. Вероятно, она унаследовала это от него…