Ей стало интересно, что могло привести сюда адепта Культа Механикус.

Фигура заговорила голосом, похожим на скрип сухого пергамента.

— Часто, самые мерзкие мутации невозможно обнаружить невооруженным глазом.

— Еще один, сержант, — крикнул кто-то. — На три часа.

Последовала суматоха, снова треск оружия, и вдруг Марелла осталась одна.

«Они пришли не за мной», — подумала она. Последняя мысль. — «Они даже не узнали меня, когда увидели. Они не смогли отличить меня от тех выродков, которые населяют этот жалкий подземный мир. Моё тело сгниет здесь, станет кормом для паразитов, и никто не узнает о моей судьбе. Это несправедливо. У меня была сила. Я была кем-то…»

Речь Председателя прошла хорошо. Так он думал.

Он настоял на том, чтобы появиться на публике. Он не хотел, чтобы кто-то решил, что он скрывается, хотя так оно и было. Конечно, его окружали вооруженные охранники, и аплодисменты и приветствия его словам могли были быть не совсем спонтанными.

Он возвращался в свой дворец на заднем сиденье бронированного лимузина. Мягкие сиденья уютно обволакивали его, а помощники подавали еду, воду и обдували лоб по мере необходимости. Тем не менее, никогда ещё он не переносил менее комфортного путешествия.

Он не мог видеть из закрытого отсека. Он пытался представить, что на его улицах царят тишина и порядок, но постоянное жужжание наушника генерала Краузе развивало его иллюзии. Краузе отдавал короткие приказы в свою вокс-бусину, и не раз Председатель слышал приглушенных треск лазганов.

— Нет причин для беспокойства, сэр. Повстанцы с плакатами отказываются освободить дорогу. Мои снайперы убили одного, и похоже, что остальные передумали.

— Мне не нравиться убивать наших собственных граждан, — прорычал Председатель.

— Я знаю, сэр. Только когда есть необходимость. Некоторые из этого сброда вооружаются металлическими прутьями или делают грубые прометиевые бомбы, а мы не можем рисковать вашей безопасностью.

— Нет, нет, совершенно верно, — поспешно согласился Председатель.

— Это не вопрос для обсуждения, — пробурчал он ликующей толпе, стуча мясистым кулаком по кафедре. — Как ваш правитель, я знаю, что для вас лучше.

Его поддерживало большинство из них, он сам себя убеждал в этом. Так что же не так с недовольными среди них, неужели они не хотят быть свободными? «Им промыли мозги», — решил он. — «В церквях, которые мы разрешили здесь построить».

Совет выступил за то, чтобы эти церкви оставались открытыми. Он решил попросить Краузе найти священника, который, возможно, разжигал мятеж, и прибить его к алтарю.

Машина затормозила, и гул её двигателя затих. Председатель напряг слух в поисках любого намека на угрозу извне, но тишина была жуткой. Затем он услышал топот военных ботинок. Боковая дверь распахнулась, и автомобиль залило резким, неестественным светом внутреннего двора его дворца.

Краузе вышел первым и, убедившись, что все в порядке, кивнул остальными, чтобы они следовали за ним. Председатель подавил усилие, делая вид, что колени вовсе не напрягаются под его весом. Он поискал взглядом Краузе и увидел, что тот, опустив голову, рычит, отдавая очередные приказы по воксу. Почувствовав на себе взгляд Председателя, он прервался, чтобы объяснить.

— Беспорядки в коммерческом секторе Ауроса, сэр. Был подожжён склад, но пламя удалось взять под контроль. Меня больше всего беспокоит то, что члены Внутреннего ополчения…

— Народной армии.

— Народной армии, — поправил себя Краузе. — Стояли в стороне и позволили этому случиться. На некоторых нижних уровнях уже началось широкомасштабное мародерство.

— Скажите своим офицерам, чтобы они взяли ситуацию под контроль, — потребовал Председатель.

— Я разрешил использовать слезоточивый газ и шоковые дубинки, и я организую немедленное расследование действий…

— Который сейчас час? Наверняка уже наступило двадцать часов. Я хочу, чтобы стало известно, что любое нарушение комендантского часа, сегодня или в любую другую ночь, будет наказываться… путем… — голос Председателя стих. — Мне не хотелось бы убивать наших собственных граждан…

— При всем моём уважении, сэр, я полагаю, что корень наших проблем…

— Мы уже обсуждали это, генерал, — перебил он. — И вы знаете мою позицию. Я не могу, не буду посылать войска, чтобы вернуть Ферроград, пока в Ауросе и других местах, и в особенности в моём столичном улье, не будут подавлены гражданские беспорядки.

— До тех пор, пока Юртен не подчинится вашей воле в Феррограде, — ответил Краузе, явно сдерживая недовольство. — Призывая других поступить так же, мы никогда не сможем…

— Я принял решение! — закричал Председатель с несвойственной для него вспыльчивостью. Он повернулся и пошёл прочь, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

Едва он успел сделать два шага, как взорвалась бомба.

Поток тепла ударил в спину Председателя и, возможно, бросил его вперёд, или, возможно, он споткнулся от ужаса. В любом случае, он упал животом на бетонную плиту, размахивая конечностями в дымящихся одеждах. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем пара солдат помогла ему встать на ноги, а дрожащий помощник разгладил его тунику.

— Что случилось? — задыхаясь прокричал он, хотя ответ уже был очевиден.

Его лимузин горел. Из зданий, окружавших двор, выбегали новые солдаты, таща пожарные шланги. Краузе снова появился в поле его зрения. Его форма была обожжена, но в отличие от председателя, он сумел устоять на ногах.

— Я могу лишь извиниться, сэр, за это упущение в безопасности. Я выясню, кто ответственен за это, и прикажу их расстрелять.

— Бомба… бомба была в машине, — дрожащим голосом пропищал председатель. — Если бы она взорвалась, когда я был там… Если бы я отошёл на секунду позже…

Он направился к дверям, чувствуя, что теряет сознание. Он отмахивался от охранников, которые пытались окружить его.

— Отойдите от меня! — крикнул он на них. — Оставьте меня в покое!

Лейтенант Ионас просмотрел листы с данными, покрывающие его стол.

— Мне не о чем вам доложить, сэр, — произнес он. — За ночь в текстильном районе снова начались грабежи. Я приказал усилить там охрану. На жилых этажах гораздо спокойнее, зарегистрировано всего тринадцать смертей. Капитан Кремер расследует версии о взрывах в храме, ещё двое подозреваемых были убиты в перестрелке этим утром.

Полковник Юртен одобрительно хмыкнул.

— Обязательно обнародуйте эти информацию.

— Мы так же зафиксировали обычное количество мелких нарушений, как и следовало ожидать в поселении такого размера. Ничего достойного вашего внимания.

— Расскажи мне об урожае.

Вопрос был неожиданным, и рука Ионаса метнулась к соответствующей табличке.

— В среднем восемьдесят восемь процентов от нормы. Почти девяносто три в отделе производства продуктов питания. Запасы боеприпасов составляют восемьдесят один процент, но большая часть этого дефицита может быть объяснена поджогом боеприпасов Вульфрама…

Юртен отмахнулся от объяснения.

— Я хочу, чтобы квоты на производство боеприпасов были увеличены на тридцать три процента.

— Я сообщу надзирателям, сэр. Вполне вероятно, что придётся продлить рабочие смены, что может вызвать дальнейшие беспорядки, особенно если предположить, что мы ожидаем неминуемого нападения.

— Нападение — это именно то, чего мы ожидаем, — коротко ответил Юртен.

— Да, сэр. Конечно.

— Верность улья Ферроград Императору является оскорблением авторитета Председателя. Если бы у него хватило мужества или смирения прислушаться к своим военным советникам, он бы уже давно послал против нас свою армию. Но даже он не может больше увиливать. Он должен отдавать себе отчет в том, что исчерпал все пустые угрозы, которые у него были.