— Бросить оружие, — прорычал сержант Забел, словно слово «дезертировать» стало для него спусковым крючком. — И выйдете так, чтобы я вас видел. Больше никаких предупреждений.

Сабелла готовилась к этому моменту. Однако она не ожидала, что он наступит так скоро. Она надеялась зайти немного дальше. Она надеялась набраться большей уверенности.

«Он казался достаточно искренним», — подумала она. — «Но что, если я ошибалась в нём?» — У неё не было выбора. Всё, что она могла сделать, это довериться своим инстинктам.

Она опустила свой лазган и облокотила его на железную дверь вместо того, чтобы опустить в канализационную воду. Она вышла с поднятыми руками. Свет ослепил её, и она услышала, как защелкало оружие, целившееся в неё. Она сделала несколько шагов по туннелю, затем остановилась. Она затаила дыхание. Никто не стрелял в неё, и она расценила это за добрый знак.

— Сколько вас ещё? — раздался голос Забела из-за фонарей.

— Вы слышали сержанта, — крикнула Сабелла через плечо.

Она услышала, как её отряд выходит из своих укрытий позади неё.

— Еще девять, — ответила она. — Всего нас десять.

Забел обменялся непонятными словами с одним из своих солдат, и сканер пискнул.

— Теперь вы знаете, что я говорю правду, — обратилась к нему Сабелла. — Нас всего десять человек. Десять бывших членов Внутреннего Ополчения Крига. Нас послал сюда Председатель, с благословения Совета Автократов, — она глубоко вздохнула. Это был решающий момент. — Но мы верны Императору…

— Мы прибыли в улей Ферроград, потому что хотим присоединиться к вам, — она подождала, пока отголоски этого заявления утихнут. Когда Забел всё ещё не ответил, она продолжила. — Кстати, меня зовут капитан Сабелла Юртен, и я буду очень вам признательна, сержант Забел, если вы отведете меня к моему отцу.

— Как? — взвыл Председатель Совета Автократов. — Как это произошло?

Он расхаживал по своему хорошо обставленному кабинету, краснощёкий, дрожащий от гнева. Он выхватил инфопланшет с данными у изумлённого писца и швырнул его в стену, словно от того, что он разобьётся, новости станут менее правдивыми.

Генерал Краузе замер на месте, прикусив язык.

«Это случилось потому, что вы проигнорировали мои предупреждения», — хотел сказать он. — «Всегда думаете, что знаете всё лучше».

— Капитан Юртен оказалась в большей власти своего отца, чем… мы предполагали, сэр, — наконец произнес он.

Председатель выпучил нижнюю губу.

— Этого не может быть… Или может это уловка? Если её отряд был схвачен, не могла ли она солгать?

— Могу я говорить честно, сэр? Наедине?

Председатель задумался, затем угрюмо кивнул в знак согласия. Он повернулся, чтобы посмотреть в окно, которое на самом деле не было окном. Из него были видны дворцовые сады, каким они были много веков назад, до того, как над ними нависли тёмные, мрачные здания. Краузе очистил комнату, и они остались наедине. Он подождал, пока Председатель отвернётся от своих иллюзий цвета сепии, и смягчил свой тон насколько смог.

— Ну что, сэр? Не пора ли? Пора признать тот факт, что один из ваших городов пал перед оккупационными властями.

— Тем не менее, он остаётся домом для десятков миллионов моих граждан.

— За освобождение которых мы будем бороться. Но не будем забывать и того, что многие из этих граждан находятся там по своей воле. Сколько из них уже слышали призывы Юртена? Сколько людей приехало в Ферроград, чтобы поклясться в верности Императору?

Председатель опустился на стул, который скрипнул в знак протеста.

— Гражданские умирают на войне, сэр, — продолжил генерал Краузе. — Этого невозможно избежать.

— Мне не нужен ваш военный опыт, чтобы понять это!

— Сколько сообщений вы отправили Юртену? Сколько раз вы предлагали поговорить, найти компромисс? Он не пойдёт на компромисс. Он не сдаст Ферроград без боя и не успокоится, пока не отнимет у вас весь остальной мир.

Председатель жалко кивнул. Он был близок к тому, чтобы сдаться. Почему он согласился отослать своих людей, как не для того, чтобы они не увидели его слабость?

— Каждый день промедления только укрепляет его, — продолжал Краузе чувствуя запах победы своими ноздрями. — Каждый день всё больше людей слышат его послание и верят его угрозам святого возмездия всем, кто осмелится бросить ему вызов. С каждым днём все больше людей спрашивают себя, верим ли мы в то же самое, и не в это ли причина того, что мы бездействуем.

Председатель сглотнул.

— Сделайте это, — его голос прозвучал пискляво, поэтому он прочисти горло и снова отдал приказ.

— По плану, который я разработал, сэр? — нетерпеливо спросил генерал Краузе.

— Вы имеете право следовать любой стратегии, которую сочтёте нужной. Запрашивайте любые ресурсы, которые вам необходимы. Пока я остаюсь в безопасности.

— Конечно… — призрак улыбки промелькнул на лице Краузе, и он слегка поклонился, добавив. — Ваше превосходительство. Я немедленно приму меры.

— Пришлите моих помощников, когда будете уходить, — распорядился Председатель. — Я попрошу их подготовить публичное выступление на этот вечер. Я дам Юртену последний шанс образумиться.

— От которого он откажется.

— Я скажу ему, что если он заботится о нашем народе…

— Разумная стратегия, — промурлыкал генерал.

— …то будет уважать наше право самим решать свою судьбу. Он навсегда покинет Криг, и… и заберет с собой в изгнание своих последователей.

— Иначе любая пролитая кровь будет только на его совести.

— Я дам ему время до полуночи. Затем, в двенадцать часов…

— Я прикажу начать бомбардировку стен улья Ферроград, и прекращу её только после того, как он вернётся под законный контроль планетарного правительства Крига. — «Или же». — Краузе не сказал, оставив эту мысль при себе. — «после того, как он будет стерт с лица земли».

Сержант Реник выдвинулась после второго свистка.

Первые несколько минут она не отходила далеко. Её живот заныл от предвкушения, когда траншеи перед ней опустели. Наконец, она подошла к одной из лестниц. Сержант поднялась по ней и упёрлась коленом в мешок с песком, который «сдулся». Тысячи сапог до неё растоптали и разорвали его. Она поискала остальных членов своего отряда. Реник подтянула за собой десантника Раска, после того, как сухая земля рассыпалась под его пальцами.

Затем она побежала.

Реник бежала за сотнями пар Кадианских сапог, а впереди них двигались вперед две тысячи бойцов корпуса Крига в масках. Они рассыпались по всей равнине, так что она уже не была зажата, как раньше. Тем не менее, с сотнями других ударных войск, наступавших позади неё, она оказалась в такой же ловушке. Сержант не смогла бы изменить направления, даже если бы попыталась. Она продолжала бежать, слышала вокруг себя взрывы. Она продолжала бежать, даже когда чуть не споткнулась о трупы Криговцев. Они тупо смотрели на неё сквозь непрозрачные линзы, и она каждую секунду ожидала, что они зашевелятся, оживут, схватят её за лодыжку и потянут вниз, чтобы она присоединилась к ним в грязи.

Это был самый нереальный, если не сказать ужасный опыт в жизни Реник. Она находилась под огнём противника, но не могла укрыться, потому что укрытия не было. Она не могла открыть ответный огонь, потому что не видела цели. Никогда прежде она не чувствовала себя такой беспомощной, не имела возможности распоряжаться своей судьбой. Она могла только бежать и молиться, чтобы ни один снаряд не упал достаточно близко, чтобы убить её. Верить в Императора…

Она видела впереди, сквозь толпу, стены улья Аратрон. Её сердце забилось в надежде, но прошла целая вечность, а они, казалось, не приближались. Она споткнулась обо что-то ещё. На этот раз это был не труп, а что-то тёплое, что-то, что пищало, извивалось и смердело. Блевотно-зелёная голова на маленьких ножках…

Сквиг вцепился ей в голень. Она ударила по нему прикладом своего лазгана, проломив ему череп. Десантники позади налетели на неё, толкая вперёд. Зубы сквига зацепились за толстую ткань её брюк, и он подпрыгнул рядом с ней как пробитый мяч. Ещё несколько ударов выбили его и разорвали.