- И НИЧТО НЕ ПОКИДАЕТ ЕГО. НИ ПЛОТЬ, НИ ДУХ.

- Кто ты? Что тебе от нас нужно? - выкрикнула Адора в пустоту.

Сперва никто ей не ответил. Вместо этого, где-то впереди, на границе видимости, женщина заметила всколыхнувшуюся поверхность. Теперь эта алая субстанция и правда стала похожа на воду, из которой начала медленно выныривать какая-то чёрная масса. Поначалу «это» напоминало мёртвую, чёрную змею. Но вскоре стало ясно, что это были огромные, скрученные рога какого-то существа. Правый рог был обломан наполовину, а левый покрывали маленькие, белые иероглифы. Затем из «воды» появился сероватый череп, а вслед за ним и пустые глазницы, выражающие цепкое и спокойное безразличие.

Существо замерло на месте, высунув наружу только часть своей головы, и продолжило наблюдать за незнакомцами. От этого взгляда становилось настолько не по себе, что Адора невольно поёжилась. Ей даже захотелось попятиться, но тело предательски застыло, и абсолютно не слушалось.

- Я — ХРАНИТЕЛЬ ЭТОГО СВЯТИЛИЩА.

- ВЫ — ЕГО ЭКСПОНАТЫ.

Зеркальная поверхность под ногами Адоры вдруг утратила свою плотность, и женщина начала погружаться в алую субстанцию, словно в трясину. В этот момент она наконец нашла в себе силы, чтобы возобновить контроль над своей плотью, но было уже поздно. Выбраться из этого болота не представлялось возможным, и вскоре её рот — разинутый в безмолвном крике — наполнился мутными водами озера. Того самого, которое она уже видела однажды. Во сне, который вовсе и не являлся её собственным.

:|: :|| -: |: .\ |- _: /. : -| \| || :-

:|П|:разднование «Семи Дней Забвения» было в самом разгаре. Шестой день — день игрищ, пьянства и разврата, когда даже самый последний простолюдин мог надеятся на благоговение Богов и сочные ошмётки лакомств со стола господ.

Стоя за решётчатыми воротами, преграждающими путь на Арену, женщина молча наблюдала за улюлюкающей толпой, и не скрывала презрительной усмешки. Она могла позволить себе такую роскошь — сбросить лицемерную маску, и глядеть на мир открыто. И даже если в ответ на неё взирал сам Юпитер, ей было абсолютно плевать, что он подумает. Всем им было плевать. Всем тем, кто развлекал сердца и умы посетителей Арены, своей плотью и кровью.

Где-то вдали она разглядела худощавую, человеческую фигуру, восседающую на костяном троне, и окружённую лебезящей свитой. Женщина даже увидела парочку высоких, рогатых силуэтов рядом с Императором — похоже, что в этот раз Посланники Сатурна соизволили лично поприсутствовать на празднике обезьян.

Смачно сплюнув на грязный песок, она пробормотала какие-то заклинания, вперемешку с проклятиями, и прикрыла глаза. Посланники Сатурна являлись плохой приметой для любого гладиатора, которому удавалось удержаться на Арене в течение многих циклов. Они всегда предвещали завершение чего-то старого, и начало чего-то иного, невиданного прежде. И несмотря на свою юную плоть — истерзанную ранами, осквернённую чужеродным семенем, и высушенную ветрами — женщина ощущала себя очень старой, хоть и всё ещё не сломленной. Похоже было, что её время пришло.

- Дети Поднебесья! Сыны Скотоса и дочери Калиго! - гремел тем временем голос глашатая, усиленный реверберационными имплантами. - Цезарь лично приветствует вас на празднестве этом! И даже Сатурна Посланники явились к нам не во снах, но во плоти! Слава Императору нашему! Слава благодетелю и спасителю этих земель!

- ЦЕЗАРЬ! ЦЕЗАРЬ! ЦЕЗАРЬ! - охотно откликнулась толпа.

Мелкие капельки скудного дождя отбивались от разгорячённых тел на трибунах. Они приплясывали и извивались в предвкушении зрелища, и очертания их лиц растворялись в тумане, оставляя на виду только сверкающие глаза, требующие крови.

Женщине стало не по себе от наблюдения за этой бесноватой, животной массой. За столько времени, проведённом в стенах Арены, она так и не смогла привыкнуть к этому. На многие вещи её очерствевшее сердце давно уже не откликалось, но только не на это. Вид этих существ, легко сбрасывающих свои «человеческие» маски, всегда будоражил её сознание, и сковывал грудь.

- Вдох. Выдох, - пробормотала она себе под нос. - Вдох. Выдох.

«Всё, в этом мире, лишь дыхание спящей Матери Всего», - вспыхнули в её голове слова шамана-наставника. «Вдох. Выдох. И ничего более. Вдох. Выдох. И никаких страхов. Никаких сомнений. Только вдох и выдох».

Как и всегда в подобных случаях, слова мёртвого шамана-наставника помогли рассеять и разогнать тени паники в сознании женщины. И хоть она давным-давно уже не видела никого из своего племени, смерть плоти не имела никакого значения, ведь соплеменники были «живы» до тех пор, пока в её сердце жила память о них.