Темные вьющиеся волосы, ниспадающие на затылок, длинные густые ресницы и порочно острый подбородок сами по себе являются опасным сочетанием, но с его высоким телосложением пловца, выработанным за годы работы капитаном команды Лайонсвуда по плаванию, он выглядит совершенно убийственно.

Аристократ, которого можно узнать не только по "Ролексу" на запястье, но и по горбинке носа.

Он тоже Эллис, и даже в школе, полной детей из трастовых фондов, он действует в своей собственной лиге. Он — один процент от одного процента от одного процента, а это значит, что однажды он унаследует больше денег, чем Бог.

Итак, я действительно не могу винить студентов за то, что они хватаются за любую возможность, чтобы попытаться снискать его расположение, хотя, помимо приятной внешности и богатства, в Адриане Эллисе есть одна вещь, которая всегда заставляла меня задуматься.

Его глаза.

Можно подумать, что у человека, который регулярно работает волонтером в местной больнице, возглавляет общешкольную комиссию по борьбе с травлей и, возможно, насколько я знаю, лазает по деревьям и спасает котят, должны быть теплые, добрые глаза, отражающие его альтруистический образ жизни.

И вы были бы неправы.

Его глаза пусты. Лишены доброты, света, любого человеческого тепла — и такие темные, что это выбивает из колеи. Если глаза должны быть окном в душу, то с того места, где я сижу, душа Адриана выглядит довольно пустой.

— Я в восторге от твоей вечеринки в эти выходные, Адриан, — говорит ему Софи, наклоняясь ближе и дергая его за бицепс. Я думаю, это должен был быть жест любви, но с ее заостренными акриловыми ногтями это больше похоже на коготь, сомкнувшийся вокруг своей жертвы. — Вообще-то, я планировала банкет в честь Адамса в прошлом году. Мы провели его в Лондоне. Ты знаешь, там была моя кузина. Герцогиня Камилла.

Верно.

Герцогиня Камилла.

Она троюродная кузина по браку и, какой бы сомнительной ни была ее связь с британской монархией, она никогда не стеснялась командовать остальными студентами.

Она тратит еще две минуты, перечисляя свои навыки по планированию вечеринок, и Адриан разыгрывает достойный Оскара спектакль, притворяясь, что ему не все равно.

Может быть, у меня просто разыгралось воображение — этот парень явно святой.

Я неохотно доедаю еще ложку горохового супа и смотрю, как Микки хватает поднос и направляется прямо к столику Софи. Лучшие и умнейшие из Лайонсвуда заполнили его до краев, и никто, кажется, особенно не заинтересован в том, чтобы освободить место для Микки — по крайней мере, до тех пор, пока не вмешивается Адриан.

Он жестом подзывает Микки, и люди двигаются, меняются местами, как будто это игра в музыкальные стулья, пока не остается достаточно места, чтобы Микки мог втиснуться. Улыбка Софи гаснет, когда она меняет позу, но она не спорит с Адрианом.

Никто не знает.

Его благосклонность здесь — золотой билет, и хотя я не могу сказать, что Микки сделал, чтобы заслужить его в последнее время, я полагаю, что должна просто радоваться, что один из нас заслужил.

Я могу не высовываться еще один год.

Я бросаю взгляд на поднос Микки и испытываю приступ удовлетворения, когда понимаю, что он тоже ест гороховый суп.

— А вы уверены, что мистер Мейбл придет сегодня вечером, мисс Дэвис? — Хотя Дин Робинс сидит в нескольких футах от меня, все равно создается впечатление, что он смотрит на меня сверху вниз сквозь свои очки в проволочной оправе.

— Да. — Я одариваю его и других преподавателей Лайонсвуда, собравшихся в первом ряду аудитории, улыбкой, полной уверенности, которой у меня сейчас нет. — Я уверена, Микки будет здесь с минуты на минуту.

Я не уверена в этом.

Я уже отправила Микки по меньшей мере десять разных текстовых сообщений, начиная от мягкого: Привет, ты идешь? Где ты, черт возьми, находишься??

Время приближается к 6:30, а все они остались без ответа.

Декан Робинс вздыхает и демонстративно смотрит на часы, сложив смуглые руки домиком на коленях.

— Учитывая короткое уведомление о нашем изменении расписания, я полагаю, мы можем уделить еще пять минут.

Я стараюсь не теребить микрофон.

Я так волновалась по поводу завершения своей части презентации, что у меня все еще не было времени переодеться. Прилипшие к бедрам колготки высохли до такой степени, что стали неприятно влажными.

Я молюсь какой-то высшей силе, чтобы в любой момент тяжелые металлические двери аудитории распахнулись и Микки выбежал по проходу, вооруженный веским оправданием своего отсутствия.