- Как же тяжело пробить брешь в оковах разума, верно Танатис? Неужели Вы так ничего и не поняли?
- Хватит, Карл. Я жду ответа.
- Хорошо. Я попробую рассказать. Только наберитесь терпения выслушать, - Соттельнхейм бросил вопросительный взгляд на Оттиса. Тот легонько кивнул, и барон вновь перевел взгляд на меня. Я очень жалел, что мне нельзя пить.
- Я думаю, Вы прекрасно знаете, почему избрали свою профессию, - продолжал Карл. - Вам было душно и тесно в этом мире, как и мне в свое время. Хотелось чего-то такого, что не выразить словами. Вы жили с ощущением запертого в чулане ребенка. Ни карьера, ни слава, ни деньги не смогли удовлетворить вашу жажду. Вы были с лучшими блудницами мира, но и они не смогли заполнить пустоту. Вы пробовали Дурманящую Пыль - безрезультатно. Как только разум возвращался, реальность вновь нагло накатывала рутиной. И тогда Вы решили начать испытывать судьбу на прочность. Знакомо?
- Да.
-Так вот, Вы изначально были Ловцом. Древним сознанием, по ведомым лишь Вселенной причинам родившемся в этом сумасшедшем мире. Я не буду рассуждать глубже. Если захотите, вся вечность в вашем распоряжении, - Карл закурил и продолжил. - Танатис, ответьте теперь мне, что делает Ловец?
- Общается с умершим, пока есть с ним связь. Передает ему информацию от оставшихся живых; спрашивает то, что не успели спросить живые. Разве Вы не знаете?
- Это сейчас все скатилось неизвестно куда, - Соттельнхейм устало вздохнул. - Ловец Снов. Как красиво звучит, верно? А что общего у этой красоты с реальными действиями сегодняшних Ловцов? К сожалению, ничего...
Барон замолчал. Играла нежная свирельная музыка. Я задумался. А ведь он прав. Глупо все как-то получается. Я тревожил души ради того, чтобы совершить обмен информацией о наследстве. Редко кто просил передать послание о любви; еще реже беспокоились о том, знает ли умерший о самом факте смерти.
- Так вот, древние Ловцы занимались совсем другим, - продолжил Карл. - Ловцы Снов помогали мертвым отправиться дальше. В прямом смысле этого слова. Ловец рассеивал посмертные иллюзии умершего, помогал проснуться там. Куда дальше отправлялась душа - было ведомо только ей. С приходом Церкви сие таинства стали под запретом и перешли в подполье. Но в Древности кроме Ловцов были Проводники. Еще более редкое явление. Их природу охарактеризовать невозможно. Помните, я Вам говорил, что если отправляешься в Летаргию ради кого-то другого, то восприятие становится чистым?
- Да.
- Это не о любви человеческой, Танатис. Человеческая любовь – не что иное, как форма зависимости. Это о чистой любви. Это о сострадании. Проводники там всегда ради других. И никогда ради себя.
Барон замолчал. Музыка тоже. Мне казалось, что я стал догадываться, о чем шла речь. Тошнота волной накатила на меня. Я схватил недопитый бокал Оттиса и залпом опустошил его. Катрин. Всегда ради кого-то, и никогда ради себя. Катрин. Ты всегда ради меня... Катрин. Милая Катрин.
- Ну, наконец-то! - Оттис улыбался мне. - С добрым утром!
- Подождите....
- А мы никуда не спешим, - шофер продолжал улыбаться.
- Но как? Я же ничего не помню....
- Ну, это дело поправимое, - ответил Карл, протягивая мне бокал. - Пейте, ведь теперь можно.
Я залпом выпил вино. Две Тени, Карл и Оттис, Ловцы моего сна, обличенные моим же разумом в героев из детских книжек, сидели напротив... Катрин... Милая Катрин. Ты просто воплощение моего представления о женской красоте... Мой Проводник, моя нежная Смерть.
Мне стало легко. Впервые за много дней. Я посмотрел на Ловцов своего сна.
- Вы расскажите мне, как я умер?
- Катрин Соттельнхейм, ваша жена, страдала эпилепсией, - ответил Оттис. - Последний приступ был диагностирован как смертельный. От горя Вы выпили слишком много, барон, и решили исполнить миссию Ловца, находясь в нетрезвом состоянии. Но Ваша жена оказалась живой. Катрин пыталась разбудить Вас, но у нее не хватило сил. Зная о запрете Летаргии, она все же рискнула обратиться за помощью к врачу, приговор которого был окончательным: Ваше сердце, Карл, не выдержало нагрузки.
Вы были на редкость упорны в своем сновидении. Тогда Катрин позвала нас с Танатисом, двоих Ловцов, чтобы мы помогли Вам, барон Соттельнхейм, лучшему Ловцу Алимпуса. Признаюсь, было нелегко подорвать опоры такого закаленного сознания.