Мне пришла в голову сумасшедшая идея. Пятнадцать секунд хватит с лихвой. Никто даже не заметит. Я завел будильник, аккуратно взял Катрин за руку и закрыл глаза.
Яркая, свежая зелень полей плавно переходила в фиолетовые горы. Чистый, бодрящий воздух. Лазурное бездонное небо, украшенное слабыми узорами ночных звезд. Удивительная красота. Большая редкость. Посмотрел на часы: остановились. Действовать нужно быстро.
Я стал спускаться вниз, с холма, мысленно удерживая образ Катрин, и изо всех сил стараясь не забыть, откуда пришел сам. Никого.
Появились знакомые облачка тумана. Я старался их не замечать, пока мир вокруг не потух, превратившись в унылое серое бескрайнее поле. Я остановился. Неужели проблема во мне? Что происходит? Почему я второй раз не могу поймать сон?
И тут я увидел ее: не тень, не призрак, а человека во плоти и крови. Катрин. Она молча стояла и смотрела на меня. Странная одежда почти вплотную облегала ее изящное тело; черные, как смоль, волосы собраны в тугой хвост на макушке.
- Катрин? - обратился я к ней.
Она улыбнулась и продолжила молча смотреть на меня.
Тогда я решительно направился к призраку. Но сколько бы я не шел, она оставалась все так же бесконечно близко. И улыбалась.
Я остановился. Посмотрел на часы. Идут. Бред. Взглянул еще раз. Стрелка была мертва. С облегчением вздохнув, я снова посмотрел на Катрин. Но ее уже не было. Лишь бесконечная пелена тумана и два знакомых темных силуэта. Они оба смотрели на меня, я физически ощущал их взгляд. Мне стало страшно… Что ж, нужно взять себя в руки и выяснить, что происходит. Я наугад выбрал одну из двух колыхающихся фигур и решительно закрыл глаза второй раз. Сон во сне. Надеюсь, выберемся.
Белая бесконечность. Ни неба, ни земли, ничего. Словно ткань мироздания еще не определившаяся с формой. Мое присутствие тут явно было лишним. Как только я это осознал, молоко пространства подернулось рябью, и, как калейдоскоп, собралось в удивительные формы. Чудесные цветные всполохи танцевали волшебный танец вечных метаморфоз. От непостижимой красоты увиденного у меня перехватило дыхание, если, конечно, оно еще было...
И вдруг мироздание всей своей материальной тяжестью упало мне на плечи. Легкие резало сбившееся дыхание, голова лежала на холодной мокрой поверхности. Далекий голос что-то неразборчиво кричал, чья-то сильная рука держала меня за шиворот, стараясь поставить на ноги. Наконец, ей это удалось. Мир вокруг меня плавал и качался, как отражение в воде.
- Отпусти ее, черт тебя подери! - проорали мне в самое ухо.
Я сообразил, что до сих пор держу что-то в руке. Послушно разжал пальцы, и изувеченное тело какой-то рыжей старухи рухнуло в воду.
Меня подхватили под руки и куда-то поволокли. Вокруг, словно эхо, слышались голоса; сияя в лучах дневного света, сновали размытые призраки. Наконец, меня куда-то посадили, и мир пришел в движение. Сознание померкло.
Когда я открыл глаза, за окном проносились бескрайние поля, освещаемые закатным солнцем. На алеющем вечернем небе изящно вырисовывался окольцованный бок соседней планеты.
Голова раскалывалась, тело ломило.
- Ну что, пришли, наконец, в себя? - обратился ко мне Оттис.
- Даже не знаю... - ответил я, продолжая смотреть в окно. Двигаться не было сил.
- Вы совсем с ума сошли? - спросил меня голос барона. - Устроить сеанс прямо на площади, у всех на виду? На виселицу захотелось? Или на электрический стул?
- Это была Катрин.
- Вы точно сошли с ума.
- Наверное, - я с трудом пытался вспомнить подробности своего путешествия с ведьмой, но головная боль начисто стерла память.
- Благодаря вашему помешательству нам теперь закрыты дороги во все деревни, кроме районных центров. Там, по крайней мере, к крестьянским бредням относятся философски, и знают, кто такой Карл Соттельнхейм.
- Надо было лететь дирижаблем.
На ночлег мы остановились в придорожном отеле на окраине Лоракии, небольшого провинциального городка. Информация о сумасшедшем Ловце уже успела разлететься по миру. Соттельнхейм, будучи небезызвестным свидетелем, заверил, что я, его друг, богатый впечатлительный молодой человек, потерял сознание от впервые в жизни увиденного трупа. Учитывая статус и имя, барону верили безоговорочно. Я же теперь чувствовал себя целиком и полностью во власти Карла. Ситуация развивалась явно не в мою пользу.