Это не был первый человек, лично убитый Серегой, но непривычка к такому наглому хождению по краю сыграла с молодым Хозяином дурную шутку - внутри словно что-то рассыпалось, и паренек неуверенно отступил от стола, с трудом попадая дымящим стволом пистолета под разгрузку.

Старый понял и впрягся, медленно обходя стол:

– Мужики. Гадов нет здесь больше, кончились. Вот мужик… Евтей ты? Евтей правильно сказал - айда. Надо пойти и урыть эту мразь. Пока поздно не стало.

Пыштымцы тем временем задвигались, отойдя от столбняка. Сосед убитого принялся стаскивать с трупа тулуп - видимо, это его тулуп, машинально отметил Сережик. Тем временем Старый уперся обоими руками в торец стола, нависнув, казалось, надо всеми сидящими за столом.

– Э, а ну не вошкайся, брось шубу-то. Пади за стол, дело решать надо, а не барахольничать.

Мужик бросил сдернутый с трупа тулуп на кучу наломанной на растопку мебели и присоединился к землякам. Старый вытащил тугую, едва начатую пачку сигарет и бросил на середину стола:

– А вот давайте по легонькой, для легкости мысли…

Его манера ничуть не изменилась, но Серега как-то заметил страшный напряг, на мгновенье мелькнувший за всегдашней легкостью Старого, и вдруг понял, что жить им или умирать - решается именно сейчас; и то, что он, Серега, так вовремя и ловко застрелил этого наглого урода, ничего не значит. Вернее, значит - если сейчас мужики не потянутся за угощением, то как раз за этого урода с них рано или поздно будет спрос, и еще за того, ихнего старшего, которого Старый привалил второго дня…А ведь мы с ним сейчас даже не по веревочке, а вообще по воздуху идем… Вообще, почему нас все еще не стреляют? Непонятно. Приходят два каких-то хуя с горы, валят одного ихнего, через день приходят - и еще одного…- отрешенно и даже с оттенком болезненной веселости подумал Серега, -…Так, присесть надо, че-то в ногах как-то не очень… Поискав глазами место за столом и не найдя, Серега, стараясь особо не шуметь, подтянул из угла кресло и сел на место Кирюхи, отчего-то вспомнив, как еще совсем недавно, летом, таскал сюда завтрак Хозяину.

После незаметной, но дорого обошедшейся Сереге паузы мужики взяли по сигаретке, и над столом вспухли ароматные легкие облака. Кто-то шумнул Губе, так и торчащему в дверях, принести из бывшей караулки стул, и предложил Старому сесть. Старый достал сигаретку и тоже задымил, спокойно и деловито осведомившись у сидящего рядом Евтея:

– Карты-то не скурили?

– А что, были?

– Конеш… Сереж, глянь там в тумбе, в левой.

Серега наклонился под стол, распахивая дверцу тумбы монументального Кирюхиного стола - точно, сейф. Глубокие царапины, даже борозды вокруг дверцы.

– Тут сейф.

– Ага. Заеблись мы с ним. - отозвался один из мужиков. - Хотели рвать уже…

– Не, рвать не будем… - Старый достал своего кухаря и подошел к подоконнику у Кирюхиного стола, сел на корточки, повозился и встал, подбрасывая на ладони маленький плоский ключ.

Бросил его Сереге:

– Пошеруди там, Сереж. Там папка такая прозрачная должна быть, на кнопочке.

В сейфе оказалось несколько бутылок, пузатые бокалы, патронные коробки, какие-то тяжелые свертки и пакеты, толстая пластиковая папка нашлась на самом дне. Покопавшись в ней, Старый вытащил затрепанный по сгибам лист тонкой бумаги, мотнул башкой мужикам, чтоб убрали волыны и пепельницу, и разложил его на весь стол.

Эб с компьютерщиком пришли к соглашению не сразу. Выйдя из самолета в забитом ревущими бортами, несущимися как попало по летному полю машинами и суетящимися людьми Домодедове, они отправились ресторан при пресс-центре и продолжили переговоры за столиком. Наконец, сделка совершилась. Эб протянул компьютерщику планшет, и тот сноровисто вернул на место аккумулятор. Проглотив PIN, планшет моргнул экраном, и Эб застучал по титановым клавишам, посматривая на положенный перед ним листок со счетами и паролями.

– Hypoverein… Странный выбор, Эндрю… О, вот еще интереснее - Кредитанштальт… Надо же. Эти скряги никогда не давали больше LIBOR плюс смешная дельта… Так, вклады застрахованы в Альянц… Вы долго работали в немецкой зоне, да, Эндрю?

– Да, тянули сеть по гуманитарным лагерям в Биларузь Рипаблик, около года.

– Я и смотрю - добрая половина ваших денег лежит по немецким банкам. Видимо, особого выбора не было?

– Верно. Сами знаете, работа с поставщиками…

Оба понимающе улыбнулись - да, все верно. Искусство торговать федеральным инсайдом и работа в компьютерном бизнесе кажутся чем-то разным лишь простофилям - везде одно и то же, откат, он остается откатом и в Африке, и в Рос… простите, в Центральной Северной Азии. А поставщику, конечно, удобнее заносить не по-варварски, наличку в кейсе, как это было принято у русских и негров в Африке; куда как цивилизованнее, скажем, уступить опцион на небольшую доляху в кэптивном паевом фонде.

– Эндрю, небольшая проблема. Часть ваших средств в интервальном фонде.

– Простите?

– Я не могу вынуть ваши bucks из одной калифорнийской конторки. Они развязывают мешок только раз в квартал.

– Что, совсем ничего нельзя предпринять?

– Совсем, Эндрю. - отрезал Эбрахамсон, - если бы я мог продать их бумаги хоть за десять процентов, я бы сделал это, поверьте. Ух, как пальцы-то болят… Давненько я не набивал столько вручную. Где, черт возьми, мой кофе?

– Впрочем, говорите, калифорнийская? Тогда не беспокойтесь, Эбрахам. Скорее всего, ее офис догорел еще до Дня Благодарения… - поморщился компьютерщик. - Fucking chikanos разнесли Калифорнию уже к началу декабря.

– Это обойдется вам, Эндрю, минутку… в без малого в две дюжины унций. Не так уж и много, если сравнивать с теми потерями, возможность которых теперь устранена… Вы уже прикинули, как доберетесь до Яффы?

– Да. Правда, придется дать хорошего кругаля - отсюда я вылечу во Франкфурт, а оттуда уже на Салоники, гражданским самолетом. Черт, я уже отвык платить за билеты… Там пересяду на лондонский рейс до Тель-Авива, а там…