– Кланяюсь трём мёртвым головам, трём мёртвым ртам, шести глазницам! Обернись, моровица-матушка, лицом к покойнице, раствори ворота!
В тот же миг сказочный терем стал медленно поворачиваться, оставляя позади игрушечное убранство своего фасада. Что-то внутри него оглушительно скрипело и хрустело, будто сотни человечьих костей ломались, перемалываемые чудовищной молотилкой. Вот уже показались гнилые срубы задней части избы, чьи расплывчатые кольца разъела сырость и неведомая древесная хворь; чёрные балки струились неведомой тёмной слизью, вытекавшей из не заткнутых расщелин – и чем ближе изба разворачивалась к путникам, тем яснее становилось, что то текут вязкие кровавые сгустки. Вместо наличников окна теперь обрамляли черепа мелких животных с крохотными гипертрофированными клыками – судя по виду, кошачьи, а очелье было украшено россыпью человечьих черепов, выстроенных треугольником, ими же были унизаны, словно белыми жемчужными бусинами, лобовые доски и причелины. Коровий череп, венчающий собой высокую лобовину, безучастно вглядывался пустотой высохших глазниц в лица новоприбывших, стоящих у дверей. У дверей, в которых не было ни замка, ни ручки.
Старуха выпустила из рук змею, что всё это время так и несла в руке. Тварь быстро зашелестела по траве, которая из зелёной тут же превратилась в жёлтую и пожухлую, стоило только ползучему гаду дотронутся до неё своей чешуёй. Ловко забравшись на дверь, она свернулась в немыслимое кольцо, в глубине которого начали проступать черты причудливой скважины, змеиная же голова изогнулась, открывая острозубую пасть, да так и застыла, мигом обратившись в чугунное изваяние. Берениха просунула уродливый коготь в образовавшееся отверстие, внутри что-то щёлкнуло, и замок поддался, будто приглашая незваных гостей войти внутрь. Покойница повернулась к Оксане и снова улыбнулась, глядя на неё своим безумным взглядом мёртвых белых глаз:
– Заходи, сейчас всё узнаешь.
Оксана нерешительно вошла внутрь. В лицо ей пахнуло сладковатым смрадом тлена и разложения, который, если бы не жуткий холод, царивший внутри, показался совершенно непереносимым. Внутри тускло горели свечи, отдавая помещению до того мало света, что в этом они были схожи со звёздами, не в силах которых было освятить огромное ночное небо.
В избе за накрытым столом сидели четверо.
Глава четвёртая. Ведьма, выйди вон.
– Ну-ссс, приступим. – Начал сидящий во главе стола мужчина средних лет, холёный, гладко выбритый, одетый в форму штаб-ротмистра армейского гусарского полка. – Немного о правах и обязанностях сторон…
– Сперва докажи, что не врёшь. – С подозрением произнесла женщина в чёрной накидке, находившаяся напротив гусара и спиной к только что вошедшим. – Какие тебе обязанности, служивый? Вынь товар лицом, так сказать. Все вы мастера сказки баять, да только языком тесто не замесишь, да избы не построишь.
– Оно и верно. – Со снисходительной улыбкой согласился гусар. – Товар лицом – да как не показать?
С этими словами он вытащил саблю из ножен и, резко схватив за длинные распущенные волосы сидящую по левую сторону от него молодую девушку, одним движением отсёк ей голову. Кровь хлынула на стол из развёрстой раны, потекла по плечам, заполнила глубокие ямки ключичных впадин.
Оксана не закричала, как и бывает обычно во время сновидений, когда какая-то часть, глубоко спрятанная в подсознании, тем не мене чётко ощущает нереальность происходящего.
Голова улыбнулась. Из уголков рта её потекли тонкие струйки багровой крови, быстро образовавшей на столе под подбородком маленькую липкую лужицу. Расстегнув идеально начищенные золотые пуговицы на шинели, весёлый гусар выудил откуда-то из-за пазухи конский череп, и ловко надел его на обезглавленную шею, чуть вертя и придавливая так, чтобы вышеобозначенный предмет сел именно так, как нужно. Спустя пару мгновений череп зашевелил челюстью в разные стороны, будто пережёвывая что-то, затем в глазах его засияли яркие красные огоньки, похожие на только что вынутые из печки головни.
– Впечатляет. – Отозвалась женщина, сидящая напротив. – Но как, позвольте поинтересоваться, ваше благородие, это относится к сущности моего вопроса?
– Кто волен усечь главу, да опосля на место её вставить, тот может многое. – Рассудительно заметила совсем древняя старуха, что сидела по правую сторону от молодого гусара. –А кто смертью повелевает, тот и исцелить тебя сможет.
– Обожди, Старая, а то гостье нашей может подуматься, что это я вам двоим прислуживаю, а не наоборот. – спокойным тоном проговорила конская голова. – А ведь вы оба мне лишь нанятые душеприказчики. Эй, Мохнатый, ты кому служишь?