Говоришь: та самая? Посмотри - это совершенно другой человек. Она не думает о тебе, когда ты вымотанный возвращаешься с побоев и первым делом кидаешься к ней, чтобы положить ее голову к себе на колени и медленно начать гладить, чтобы успокоить. Она не задумывается о том, как тебе плохо, как ты не жрал нормально уже неделю с лишним, и просто позволяет тебе довольствоваться объедками.

Она тобой пользуется, а ты и не против.

Маленькие девочки сменяли друг друга. Да, я про тех, которые пряча свои маленькие запуганные глазки, хрипели тихое: «Жрите, мрази».

Просто не хватало сил, чтобы ещё и додумывать что кровопийцы делали с каждой из них. Повторюсь - устал.

Хочется, чтобы мозг всегда был пуст и мысли не метались хаотично бушующей волной. Иногда получалось, правда, эти голоса в голове... вот только они не замолкали.

Когда я сидел в углу и покачивался, обняв руками колени, а Трис находилась в грязных руках долбоящеров, они (голоса) шептали мне нечто дикое. Такое, казалось, никогда бы и в жизни не посетило мою голову.

Вспомни слова кровопийц, — скрипели мои демоны. — Они будут ждать, пока один из вас не сдохнет, а потом отправят выжившего на волю. Ты помнишь это, просто не хочешь принимать близко к сведению. Знаешь, что ты продержишься дольше этой чертовки, но почему-то все тянешь эту неподдающуюся резину. Она и так мучается, ты бы просто облегчил ее страдания, да ещё и освободил свою гнилую душонку. Очевидно - нет другого выхода. Позволь ей хоть умереть достойно от твоих рук, а не от грязных вшивых нелюдей...

Тогда я пел вслух. Что угодно, даже если такой мелодии не существовало. Лишь бы перестать сходить с ума. Лишь бы совладать со своим телом и остаться ещё хотя бы на чуть-чуть... человеком.

Какая-то вера иногда продолжает тянуть меня наверх. Когда я заставляю себя поговорить с Беллатрис, завести диалог, вытащить из нее хотя бы пару словечек, и тогда на душе становится легче. Это мне поможет продержаться...

Лязг замочной скважины.

Приперлась, мразь. Теперь они потащут тебя и будут превращать твоё тело в кровавое месиво. Давить на тебя так, будто ты какой-то там цитрус, из которого так легко выжать сок.

А ведь это ее вина. Нет, ты не виноват, ни в коем случае.

Это она привела тебя сюда, потащила за собой, вцепилась своими ровными зубами в твою щиколотку и выла: «Будешь мучаться со мной!», а ты, глухомань, не слышал.

Смотри! Она даже и взгляда на тебя не поднимет! Не видит ничего и никого, кроме себя.

Смотри! Они грубо хватают тебя, как...

— Заткнись! — я зарычал и со злости опрокинул одного кровопийцу на пол, движимый злостью, голодом и прошлым. Убитый горем, предательством и одиночеством.

Продолжая тяжело и сипло дышать, медленно оборачиваюсь вокруг себя. Все и вся остановилось. Трис испуганно смотрела на меня и едва заметно качала головой, словно призывая заткнуться.

«Будет только хуже», — двигались ее губы. И я знал, что она права. Знал, что отвечу за свой поступок часом позднее, но ничего не мог с собой поделать.

Срочно нужно выплеснуть накипевшее наружу.

Отросшие ногти впиваются в кожу, когда я сильно сжимаю руки в кулаки и кидаюсь на другого. Хватаю за волосы и вдавливаю его тупую голову в стенку. Тот стонет, начинает качаться на месте, а мне становится смешно. Пространство вокруг искажается и кружится каким-то безумным водоворотом. Я успеваю впечатать его мозги во второй раз, пока двое других сворачивают мои руки, пытаясь сотворить подобие марионетки.

А я смеюсь. Улыбаюсь. Широко. Настолько, что чувствую, как рвутся кончики рта и начинают щипать от попадающей туда слюны.

Сдавливают горло. Выкрикивают какие-то угрозы.

А я смеюсь. Издаю какие-то скрипящие звуки ненастроенной гитары, пока взгляд случайно не цепляет фигурку Трис.

Мысли о боли испарились еще десяток минуток назад, а новые удары абсолютно мне безразличны. Единственный вопрос, который терзает душу сейчас: "А как она смотрит на это безумие?"

Именно, бе-зу-ми-е.

Когда привычный сценарий перечеркнули так, что на бумаге остались дырки. Когда жертва вздумала занять место хищника. Пускай, что не надолго. Пускай, что в первый и последний раз.
Зато это была моя минута славы. Показать, что я - не пустое место. Что я - не тряпка, о которую вытирают свои грязные ботинки, делая вид, что меня и вовсе нет.

Смотрю в глаза Трис и шепчу тихое: "Прости", отчего она плачет, но... кивает.